Итак, поджидая, по выражению Камиллы, очередную жертву, Мадонна и Стив Брей вернулись в Музыкальный дом и снова принялись спать на полу, сидеть на пустых коробках и питаться поп-корном. (На этом этапе их отношения были чисто платоническими.) Чтобы получить средства к существованию, Мадонна снова стала наниматься на разные работы, правда, в этот раз все ее занятия были связаны с музыкой. К примеру, она выступала на подпевках с солистами, записывающими свои номера. Пела она даже с такой звездой тяжелого рока, как Оззи Осборн. Ее можно было увидеть и в видеоклипах, где она выступала как танцовщица.
Вспоминает актриса Деби Мазар, одна из лучших подруг Мадонны, которая познакомилась с ней в то время (в 2000 году Деби Мазар снялась в клипе Мадонны «Music»): «Ни у кого из нас не было денег. Мы были обыкновенными девчонками, пытавшимися найти себе интересное занятие в Нью-Йорке. В те времена еще не умирали от СПИДа. У нас образовалось небольшое сообщество художников и музыкантов (Жан-Мишель) Баскуат, Кейт Херинг. Мы все жили вместе — белые, черные, китайцы и испанцы. Рэп только еще прокладывал себе дорогу, и белые вместе с черными занимались музыкой… Мы с Мадонной постоянно бегали на танцульки и художественные выставки. В то время мы предпочитали латинских мальчиков».
Без менеджера, который мог бы хоть как-то обуздать непомерное честолюбие Мадонны, ей приходилось самой продвигать себя. После того как она с многогранным Стивом Бреем записала четыре песни — «Everybody», «Stay», «Burning Up» («В этой песне Мадонна подражала Джоан Джетт», — вспоминает Брей.) и «Ain't No Big Deal» («У нас не было синтезатора, поэтому Эмми просто зажала нос пальцами», — рассказывает Стив Брей.), — Мадонна начала предлагать свою кассету самым модным ночным клубам Нью-Йорка. Она стремилась познакомиться с диск-жокеями и убедить их в том, что ее песни станут хитами вечера. В начале 80-х годов выбор музыки оставался за диджеями. Если они соглашались использовать песню, исполнитель мог стать невероятно популярным в одну ночь. Если песня молодого исполнителя звучала на танцплощадках, ему становилось гораздо проще подписать хороший контракт.
В 1981 году один из самых модных клубов Манхэттена, «Дансетерия», соблазнился песнями Мадонны. Мадонна сумела заинтересовать главного диджея «Дансетерии», привлекательного, темноволосого Марка Каминза. Со своими захватывающими танцами и сексуальной аурой Мадонна очень быстро стала главной звездой этого заведения. Каминз, наблюдавший за ее танцами с места диджея, был заинтригован. Он захотел познакомиться с ней. Что интересно, их желания совпадали.
Как-то вечером, когда Марк увлеченно вел программу, в его кабинке появилась Мадонна. Она протянула ему свою кассету и попросила включить ее сегодня вечером.
«Там есть классная песня, — сказала она. — Называется «Everybody». Она понравится всем». Каминз отрицательно покачал головой. «А что, если она не настолько хороша?» — подозрительно спросил он.
Мадонна придвинулась к нему. «Может быть, это утешит тебя, если песня окажется недостаточно хорошей? — спросила она, лаская его лицо. — О бэби, ты такой красивый!»
Марк вспоминает, что, когда Мадонна появилась в его кабине, он сразу почувствовал опасность. Но стоило ей поцеловать диск-жокея, как он полностью попал в ее руки.
Хотя теперь Каминз говорит, что ему понравились ее песни, в тот момент он все же решил их прослушать, прежде чем включать в свою программу. Он взял кассету домой, и то, что он услышал, ему понравилось.
«На следующий вечер я включил в программу «Everybody», и реакция публики была потрясающей, — вспоминает Каминз. — Это действительно была хорошая песня. Она сразу же привлекала к себе внимание. Голос Мадонны был совершенно уникальным, что особенно удивительно при таком посредственном качестве записи».
Марк Каминз был профессиональным диджеем, но в душе он лелеял мечту когда-нибудь стать настоящим продюсером. Он уже не раз пытался начать свое дело. В Мадонне он увидел свой шанс. Она могла сделать карьеру и потянуть его за собой. Каминз предложил Мадонне партнерство: он найдет для нее хороший контракт на студии звукозаписи, а она позволит ему стать продюсером своего первого альбома. Мадонна, страстно мечтавшая о записи и переживающая, что у нее ничего не выходит, сразу же согласилась. Ее голос дрожал от слез: «Может быть, у нас что-нибудь получится. По крайней мере, я на это надеюсь». Хотя Мадонна казалась чрезвычайно самоуверенной, в глубине души она очень страдала и была страшно уязвимой.