— Мне все равно, если дивы меня увидят, — промолвил он, обвивая меня руками и ведя в направлении кровати. — Хотя могут возникнуть проблемы, если ты снимаешь комнату с кем-то из них. Судя по тому, что здесь двуспальная кровать, это не так, разве что ты меня разубедишь.
С этого момента все происходило так, как вы могли бы предположить, за исключением момента, когда он ударился ногой обо что-то, торчащее из-под кровати.
— Ай! — вскрикнул он. — У тебя там что-то спрятано под кроватью?
— Просто тело, — отмахнулась я.
— Тогда никаких проблем, — сказал он. Полагаю, это было как раз для книг рекордов: куртизанка над тем, что вполне может оказаться двадцатипятитысячелетним человеком. Однако для меня не все еще было потеряно, ведь, хотя я была слегка одурманена Каролем, влюблена в него, я не достаточно доверяла ему, чтобы рассказать ему об обоих телах, на которые наткнулась за последние пару дней, включая тот факт, что одно из них на данный момент находится вместе с нами в комнате. Кароль знал Коваша, в конце концов, он купил венеру у Коваша. И он наверняка понял бы, почему я потратила столько денег на «Сталина», учитывая то, что он редактировал дневники Пайпера.
Мы провели очень приятный вечер с Лори и Джимом. Сходили в «Музеум Кавехаз», прекрасно отреставрированную кофейню девятнадцатого века, и замечательно там поужинали. Вино было восхитительное, играла приятная живая музыка. Мы славно побеседовали. Кароль, как и Лори с Джимом, был просто очарователен. Я впервые за много месяцев была почти счастлива.
Мне даже было все равно, когда разговор повернул к статье в газете Торонто, в которой делался намек на то, что венера была подделкой. Очевидно, Джим благодаря Интернету был в курсе всех дел.
— Я твердо убежден, что венера подлинная, — заверил их Кароль.
— А кто автор статьи? — поинтересовался Джим. — Это какой-то эксперт? Не думаю, чтобы я помнил это имя.
— Доктор Талия Ляжёнесс, — ответил Кароль. — Никто не знает, кто она. Никто, кроме меня, как и должно быть.
— Так кто же она? — не удержалась я от вопроса.
— Та, кто ничего не знает о венерах эпохи палеолита, уверяю. Кто-то, кто преследует свои личные корыстные цели.
Наверное, у меня был растерянный вид.
— Тебе придется внимательно перечитать греческую мифологию, — произнес он. — Тогда поймешь.
— Как загадочно! — сказала Лори.
На минуту на лице Кароля отразилась тревога, но потом он вдруг рассмеялся и обнял меня за плечи. Лори понимающе улыбнулась мне, и разговор перешел на более веселые темы.
Но позже в Хилтоне я провела ночные часы, обуреваемая волнением: станет ли персонал гостиницы убирать у меня под кроватью следующим утром? А еще изводила себя вопросами. Допустим, что «Сталин» — это скелет, найденный Пайпером — я знала, что это очень рискованное предположение, — тогда, что он делал в Лиллафюрэде? Да, он был найден там, но я считала, что в дневниках ясно говорилось: кости отправили в Англию для изучения, и именно в Англии Пайпер прочел свою лекцию. Тогда, может, его отослали обратно? Если да, то почему?
И более того. Если тело было в Лиллафюрэде, то где же тогда череп?
Глава десятая
1 октября
Полагаю, следует себе признаться, что изучение этой находки находится за гранью моих знаний. Все мы, откровенно говоря, любители, и я остро ощущаю, что мне необходима помощь. Семья Надашди, так же как и я, очень увлечена исследованием и результатами. Они любезно предложили мне помощь в надежной доставке найденного скелета в Англию через одного из своих слуг, которому можно доверять. Я пошлю кости в музей Брэмли, где выдающиеся ученые, несомненно, смогут назвать мне его возраст. Полагаю, они помогут экспертам, которые пообещали тщательно изучить нашу работу. Хочу лично оставить драгоценный груз, и конечно, буду сопровождать его в Англию уже в этом году, но, возможно, чуть позже. От Т. пришло известие, что он прибывает в Будапешт, и посему я спешу на свою съемную квартиру в Липотварош, чтобы встретить его там.
18–19 сентября
Когда мое возбуждение от осознания обнаружения скелета прошло, стало ясно, что здесь, в Будапеште, больше делать нечего. Вместе с дивами я сходила к тем зданиям, где по их предположению мог жить Пайпер. Все они подходили под описание, но я не знала, что это мне дает: я проверила списки жильцов у дверей каждого из зданий, но там не значились ни Фэкэтэ, ни Надашди.
И вот, я была в Будапеште, со скелетом, с которым я не знала, что делать. Вряд ли я смогла бы взять «Сталина» с собой. Я была абсолютно уверена, провоз тел через международную границу был под запретом, даже если не существовало вероятности, что им двадцать пять тысяч лет, не говоря уже о пистолете. Можно только представить, что бы сказали сотрудники, когда ящик проходил бы рентген в аэропорту. Наилучшим решением было бы показать его Каролю и разрешить ему самому с ним разбираться. У него тут налажены все нужные связи в музейном сообществе. Кто знает? Возможно, Национальный музей был бы просто счастлив заполучить «Сталина».
Но Михаль Коваш был мертв, а Анна Бельмонт все еще преследовала меня во сне.
Следующим вечером я уже была в Лондоне. Администратору я сказала, что меня не будет в городе ночью, но я не выписываюсь. В надежде предотвратить вторжение под мою кровать я настояла на том, чтобы в моем номере не проводили уборку, пока я не вернусь. Выйдя из отеля, я накупила кучу оберточной бумаги и тщательно упаковала в нее «Сталина» вместе с ящиком, а потом запихала обратно под кровать. Затем я оставила сообщение для див и Кароля о том, что я отправляюсь в Лондон, чтобы поискать товары для Клайва, о которых он просил, пока нахожусь в Европе, и вернусь только следующим вечером.
На следующий день я была у дверей Музея Брэмли ко времени открытия. Это было довольно душное старое здание. Кароль говорил, что хотел сделать его более современным, и я прекрасно понимала почему. Чувствовалось, что здесь не хватает выставочного опыта интерпретации, которую теперь предлагали самые лучшие музеи — вместо этого глазам представали ряды за рядами выставочных стендов. Каждый предмет был помечен жалким номерком, который еще надо было отыскать, если вы хотели узнать, на что же смотрите. В фойе висел портрет Сирила Пайпера, написанный маслом, а также портреты других главных смотрителей. Кароля среди них не было. Возможно, в скором будущем бывший тесть Кароля, как председатель совета директоров, позаботился об этом.
Еще из Будапешта я позвонила и назначила встречу, чтобы просмотреть материалы, связанные с Пайпером. Невысокая полная женщина с прической «ежик» проводила меня в кабинку в конце читального зала.
— Я Хилари, — представилась она. — Хилари Эдмондс. Вы запомните мое имя, если подумаете о горе Эверест. Мой отец увлекался альпинизмом и назвал меня в честь сэра Эдмунда Хиллари. По-моему, у него было просто ужасное чувство юмора. Я подобрала для вас несколько книг и документы. Оставлю вас наедине. Если что, найдете меня у передней двери. Я бы начала с вот этих бумаг, сказала она, указывая на одну из стопок. — Там еще есть, возьмете, когда с этим разберетесь.
— Спасибо, — пролепетала я, в смятении разглядывая горы бумаг. Все, что я хотела, это собственными глазами посмотреть на отчет по докладу, который Пайпер представил своим коллегам, увидеть оригинальные эскизы, понять этого человека. Груда бумаг больше напоминала мне о написании докторской диссертации, а не о простом поиске информации.
Должно быть, она заметила выражение моего лица.
— Вы же интересуетесь Мадьярской венерой? — спросила она.
— Да, — кивнула я.
— Вообще-то есть, так скажем, краткое содержание, новая книга. Называется…
— «Путешественник и пещера», — договорила я за нее, вытаскивая свой уже изрядно потрепанный экземпляр. — Я это уже читала, и не раз.
— Тогда вы серьезно подготовлены, — заключила она. — Тем лучше. Работайте.
Внезапно я почувствовала, что сильно устала. Задача просто приводила в уныние. Неужели я зря сюда ехала? Я начала просмотр с самого верха. Большинство бумаг было почти невозможно прочесть, если только у вас не было достаточно времени для этого. Среди бумаг было много корреспонденции, написанной от руки, каждый листик бумаги находился теперь в защитной пленке. Я попросила копии протокола собрания в пабе на Пиккадилли, и бумаг оказалось много. Группа встречалась почти каждый месяц, а доклады были в основном о костях. Был там один доклад о разрушительном действии сифилиса, что вызвало особое отвращение, в других сравнивались черепа людей негроидной расы с черепами британцев. Не буду вдаваться в подробности, однако скажу, что сегодня могло бы показаться, что вы по ошибке наткнулись на протокол собрания Ку-клукс-клана. Возможно, это было отражение того времени, но мне было не по себе, пока я читала все это.