Пенант влепил ему пощечину:
— Живо вниз! Умоешь свою рожу — и в кабинет к господину!
Лука сделал несколько неуверенных шагов к выходу, пошатнулся, и здесь его настиг смачный пинок под зад. Воспитательная мера дала результат: придала рабу ускорение и заставила пошевеливаться. Пенант криво ухмыльнулся — даже такая маленькая власть наполняла его ощущением значимости и упоительным чувством превосходства.
Когда перепуганный Лука взлетел по лестнице и несмело постучался в кабинет господина, его сердце колотилось как у мусорного воробья. Осознание того, что рассерженный лекарь вряд ли согласится помочь матери, напугало его сильнее, чем гипотетическое наказание за неповоротливость и опоздание.
В комнате слышались чьи-то приглушенные голоса. Лука постучал громче, раздались шаги, и дверь отперли изнутри.
— Раб Лука, — сказал Пенант, открывший дверь.
— В кресло его, — скомандовал господин Ядугара, сосредоточенно что-то изучавший в склянке, поднеся ее к свету.
Целитель взболтал прозрачную жидкость, удовлетворенно хмыкнул и перелил ее в другой сосуд. Жидкость окрасилась в ярко-желтый, и Ядугара восхищенно цокнул языком:
— Прекрасно!
Пенант уже усадил Луку в широкое низкое кресло. Уложил его руки и ноги в специальные углубления, после чего затянул каждую конечность ремнями. Ядугара больно сдавил ему щеки и раздвинул челюсти.
— Пей! — приказал господин, заливая обжигающе приторную жидкость.
Та не смачивала глотку, казалось, что она, напротив, сушит слизистую. В желудке разгорелся пожар, в глазах потемнело, а стук сердца отдавался в ушах боем набата.
— Зачем это? — У Луки пересохло в горле, но господин его расслышал.
— Возьми пробу слюны и залепи ему рот и глаза, — сказал он Пенанту. — Надеюсь, он не завтракал?
— Никак нет, господин! Я поднял его пинками и сразу отправил умываться и к вам.
— Хорошо.
Лука услышал, как господин потер руки.
— Тогда приступим!
Глава 13. Крайне любопытный экземпляр
Исследования господина Ядугары продолжались все утро, а после сытного обеда, во время которого Лука лежал без сознания, возобновились. К этому времени обездвиженный подросток, лишенный чувствительности, ощущал себя зависшим в бездонном ничто — как это было с ним всю его жизнь.
— Совместимость стопроцентная! Прекрасно, прекрасно, — довольно и протяжно рыгнув, замурлыкал Ядугара. — Готовимся к переливанию.
— Можно будет и мне, господин учитель? — дрожащим от возбуждения голосом спросил Пенант.
— Ты еще молод, Пен. При должной эксплуатации тела мальчишки хватит на пару лет. Кроме того, мы не проверили его совместимость с тобой.
— Но ведь я совместим с вами? Может, и с ним, раз уж…
— Пен, не отвлекайся! И не забывай, что в очереди на обновление стоит ряд влиятельных и уважаемых господ! Их терпение небезгранично, а подходящий экземпляр у нас всего один! И если имперский целитель узнает… Упаси Двурогий!
— А клиенты…
— Нет, Пен! Они не будут трепать языками, ты же знаешь.
— Можно, я хотя бы попробую?
— Нет!
— Но, господин…
— Все потом, Пен! — раздраженно отмахнулся господин Ядугара. — Заряжай…
На долгое время Лука отключился, а когда очнулся, ощутил запах чего-то тухлого и кислого.
— Переворачиваем, — откуда-то издалека донесся до него голос целителя.
То, что теперь он лежит на животе, мальчик понял только по прилившей к лицу крови. Все тело потеряло чувствительность.
— Скальпель… Надрез… — голоса доносились издалека, будто уши залили воском, впрочем, так оно и было.
Глаза мальчика тоже были залеплены, но внезапно он увидел текст. Буквы появлялись в плывущей темноте и строчка за строчкой информировали:
Зафиксированы множественные рассечения кожного покрова…
Зафиксированы множественные рассечения мышечной ткани…
Фиксируется значительная потеря крови…
Активация режима усиления!
Обнаружены доступные материалы: железо 72 %, никель 9 %, хром 18 %, углерод 0,07 %…
Поглощение…
Преобразование…
— Двурогий! — потрясенно воскликнул господин Ядугара. — Что за чертовщина творится с инструментом?
Целитель не мог поверить своим глазам. От скальпеля осталась только деревянная ручка, а все лезвие исчезло. Пенант несколько раз моргнул и, не отдавая себе отчет, протер руками глаза, не обращая внимания на то, что перчатки в крови раба.