Что сказать? Это была неправда, маэстро никого не убивал, и он это знал, так же как знал наверное, что ему никто не поверит скажи он сейчас это. Но он сумасшедший, это факт. Значит может и убивал. Ну что сказать? Сказать как есть.
Маэстро аккуратно встал, разгладив складки на брюках и тут же почувствовал на своей груди прицел сотни глаз. Где-то на заднем ряду чьи-то резвые пальчики поправили выбившийся локон и загородили глаза, которые явно желали остаться неузнанными. Неподалеку пыхтели пышные усы посыльного, и кухонный нож, торчащий из его кармана смотрел с таким презрением и ухмылкой, что трудно было поверить, что когда-то он был дворецким на кухне маэстро.
Таким же ножом был взгляд судьи, хотя, если подумать, им она режет еженедельно каждую мягкую субстанцию, такую как маэстро, так что по отношению к нему этот взгляд не был особенным.
Но маэстро по простоте души своей не выдержал этого лезвия, так что следующим словом произнесенным в зале суда было не то «воды», не то «доктора», а может и оба сразу.
Глава 2
За стеной надрывались чьи-то голоса, смешивались с кашлем и топотом, соединялись, и только потом бешено врывались в соседнюю камеру, где маэстро вот уже четыре дня считал мух. Наконец, он четвертый раз дошел до пятьдесят шестой и остановился. Целлофановый пакет был уже забит мохнатыми мумиями и нужно было достать новых пакетов и новых мух. К счастью, с этим в тюрьме проблем не возникало, и маэстро вскоре получил новую партию свежих насекомых, реактивно внедрившихся в его законное пространство через окно.
Когда число пойманных мух чуть превысило девяносто, стена, соединявшая его с соседней камерой уже начала рассыпаться от топота и голосов, но маэстро решил, что так даже лучше: больше камера – больше мух на квадратный метр.
На дворе было то прекрасное время, когда день еще не вечер, а вечер уже почти ночь. Ужин подавали как раз в этот период, поэтому маэстро назвал его самым чудным периодом за весь день.
«Прошу!» – заявил посыльный и оставил изысканное тюремное блюдо наедине с заключенным. Сегодня были макароны. Маэстро был безумно рад своему внезапному счастью и тут же почувствовал, что к нему снова возвращается прежний вкус его приторной жизни. Хотя, конечно, он в полной мере осознавал, что с его аллергией на пшеницу, мучное сделает из него мученика. Но он был рад, что не было альтернативы, ведь такая возможность полакомиться тем, к чему на свободе ни разу бы не притронулся.
Длинные и скользкие как змеи, макароны обвивали зубцы вилки и в таком удобном положении направлялись прямо в рот маэстро. Он зажмурился от небывалого наслаждения и отправил туда же черствый кусок превосходнейшего хлеба. Дальше был компот. Густой и безвкусный, он поразительно вязнул на зубах и делился своей непривычной субстанцией с непривередливыми вкусовыми рецепторами маэстро. Что касается десерта, то он был прекрасен как полет эклера, хотя вместо эклера в тюрьме предлагали только недоспелое яблоко.
Маэстро уже заканчивал трапезу, как вдруг заметил в окне мрачное одеяло ночи. Горы лежали, укрытые туманными простынями, подложив под хребты такие же свежие туманные подушки. Ветер обнимал волосы маэстро и, вскружив их, возвращался вместе с мухами на улицу через открытое окно, подумывая о том, чтобы принять на себя роль шального сквозняка, совсем забывая, что мухи не любят ветреных.
Маэстро был полностью согласен с мухами: ветреность была ужасной, – и он решил закрыть окно.
За эти несколько дней пребывания в тюрьме, Маэстро научился захлопывать ставни, не обдирая их о решетки, но сейчас что-то мешало этому механизму. Какая-то третья, лишняя деревяшка билась о стекло. Маэстро высунул голову в окно и посмотрел вниз – к его подоконнику была приставлена лестница. Земли не было видно – только темнота и деревянные рельсы, уходящие вниз неизвестно на сколько метров.
«А лететь далеко…» – подумал маэстро и содрогнулся. Железные прутья оконной решетки больно впились в его шею.
Лестница начала пошатываться. Внизу кто-то зажег фонарь и стал медленно подниматься. Маэстро видел, как при свете фонаря что-то блестнуло.
«Это нож, – решил маэстро, – меня хотят убить…»
Сторожи спали и его никто не мог видеть.
«Надо срочно что-то предпринять, иначе этот бандит быстро доберется до меня» – решил маэстро и попытался вытащить голову из решетки. Потянул – не выходит, повернул голову боком, другим – напрасно. Дальше ушей голова не проходит.
«Как можно было так засунуть голову, чтобы потом не высунуть обратно?»
Ситуация уже перестала казаться маэстро смешной: кто-то снизу стремительно поднимался по лестнице вверх и уже отчетливо было слышно, как он хватается за деревянные шпалы и дышит: развалисто и тяжело. И чем меньше становилось расстояние между ним и маэстро, застрявшим в окне, тем сильнее нарастало это кряхтение.