Виктор вдруг впервые со страшной ясностью понял весь смысл этих слов: он не будет играть на рояле. Не будет играть… А, может быть, действительно, гомеопат найдет какое-нибудь средство. Нет, что они могут со своими пилюлями. Это мама все выдумывает. Он вспомнил о матери, и ему теперь стало жалко уже не только себя, но и ее.
Наконец ему надоело ходить по улицам. И он сел в троллейбус, который шел к его дому. Против остановки была его школа. Зайти в нее? Там, кажется, идут занятия в спортивном зале… Ну да, надо поговорить с Николаем, если не с ним, то с кем же тогда говорить?!
Виктор чуть приоткрыл дверь в спортивный зал. Здесь он увидел много ребят, и у всех, кто прыгал, кто подтягивался на кольцах, раскачивался на перекладине, у всех были мускулистые тела, все спортсмены были веселы и жизнерадостны. Он вспомнил, как впервые, еще пятиклассником, вошел в этот зал. Учитель предложил к следующему уроку принести с собой майки, трусики и тапочки. Мать пришла в ужас — ведь там, в холодном зале, в одних трусиках и тапочках можно простудиться. Пошла к врачу и добыла у него справку об освобождении. С тех пор он перестал ходить на уроки физкультуры. А если бы ходил, может быть, был бы таким, как Николай и все остальные. Ведь не родятся же силачами… А что если зайти сейчас в зал, подойти к Леониду Васильевичу и попросить, чтобы разрешил заниматься? Он будет делать все, что скажет ему учитель, все, что нужно, чтобы стать таким, как эти ребята. Но тут же он невесело усмехнулся — куда ему лезть в их компанию!
Виктор осторожно прикрыл дверь, отошел в самый конец коридора и сел на скамейку.
Неожиданно дверь спортзала распахнулась, и оттуда вышли Леонид Васильевич, Николай и еще кто-то, но кто Виктор в наступивших сумерках уже не различил. Куда они пошли? Ну да, у них тоже есть свои какие-то дела, разве до него им всем? И он подумал, что, в сущности, у него есть один только настоящий друг, и друг этот — мама…
Он посидел еще и не спеша направился домой.
На его звонок дверь открыла мать.
— А, наконец-то! — воскликнула она. — А тебя тут ждут.
— Кто ждет? — спросил он, проходя в переднюю.
— Два твоих учителя пришли, Елена Петровна и преподаватель физкультуры, из школы… Витенька, я так растерялась, я не знала, что им сказать… без тебя… Они хотят, чтобы ты поехал на лето куда-то в лагерь.
Александра Николаевна все это проговорила на ходу, второпях, но Виктор жадно ловил каждое ее слово. Леонид Васильевич пришел сюда, к нему. А ему казалось, что никому нет до него дела, что о нем никто не думает. Елена Петровна? Она при чем здесь, если речь идет о лагере? А почему нет Николая? Ведь они вместе с Леонидом Васильевичем вышли.
Елена Петровна и Леонид Васильевич сидели за столом. Перед ними стояла ваза с конфетами и печеньем.
— А вот и он, — сказал Леонид Васильевич. — Где ты пропадаешь?
— Ну, Леонид Васильевич, — предложила Елена Петровна, — выкладывайте ему, зачем мы пришли.
— Мне мама уже сказала, насчет лагеря. Только…
— Я, товарищи, не понимаю, — вмешалась Александра Николаевна. — Вы же знаете, что Витя очень слаб здоровьем. Ну посудите сами, куда ему ехать в лагерь? Жить в палатках, в сырости. Дожди, ветер, а он так легко простуживается.
— Александра Николаевна, — начал Леонид Васильевич, — разрешите говорить с вами откровенно. Я — тренер, физкультурный работник. Голова раскалывается от всяких дел, а я бросаю все и иду к вам. И не я один, идет и Елена Петровна. Почему, вы спросите? Охотно отвечу. Потому что я не только тренер, я — школьный учитель. И судьба моего ученика меня волнует.
— Виктор одаренный мальчик, — сама не зная к чему, сказала Александра Николаевна. — Ему нельзя, как всем.
— Да будь он талантлив, как сам Бетховен, но… — Леонид Васильевич боялся, что скажет резкость, и замолчал.
— Я не умею ничего делать. Мяча даже по-настоящему бросить не могу, — тихо произнес Виктор. — Как же я поеду в лагерь?
— Слушай, Виктор, — начала Елена Петровна, — как ты знаешь, я тоже не спортсменка, я преподаватель музыки. Но знаю, что дают занятия спортом. А ваш сын, Александра Николаевна, ой, как нуждается в силе… Бах, Рахманинов, Лист не спрашивали его, сильные ли у него руки, когда писали свои концерты и прелюдии.
— Мы с ним к гомеопату пойдем, — робко, сама уже понимая, насколько ее слова не убедительны, сказала Александра Николаевна.
— Ну, конечно, глотать лекарства куда легче, чем делать эти, как вы их там называете, Леонид Васильевич, сальто и кульбиты.