— Вы можете идти, Уоткинс, я вас потом вызову. — Непродолжительное молчание, потом: — Как дела, Рори?
— Все прекрасно, спасибо, сэр.
— Готов выйти на работу?
— Да. Вполне.
— Что ж, тогда слушай. Как ты относишься к тому, чтобы впрячься в оглобли на три дня раньше срока? Дело в том, что преступление случилось буквально в двух шагах от твоего дома, а местная полиция обратилась к нам. Если согласишься, ты нас здорово выручишь.
— Разумеется, сэр, — с упавшим сердцем ответил Аллейн. — Когда приступить?
— Немедленно. Речь идёт об убийстве. Запиши адрес: дом Татлерз-энд…
— Что! Прошу прощения, сэр. Да?
— Там закололи женщину. Ты, случайно, не знаешь это место?
— Знаю, сэр.
— Тр-ри минуты, — задребезжала телефонистка.
— Продлите время, пожалуйста. Рори, ты меня слышишь?
— Да, сэр, — ответил Аллейн, заметив, что телефонная трубка в его руке вдруг почему-то стала липкой.
— Этот дом принадлежит художнице, мисс Агате Трой.
— Я знаю.
— Все подробности узнаешь от местного суперинтенданта Блэкмана — он сейчас находится там, на месте преступления. Убили натурщицу и все обстоятельства смахивают на умышленное убийство.
— Простите, я не расслышал.
— Я говорю, что жертва — натурщица. Я уже выслал к тебе Фокса со всей командой. Очень признателен. Извини, что пришлось потревожить тебя раньше понедельника.
— Ничего, сэр.
— Вот и замечательно. Жду твоего рапорта. И тебя самого, разумеется. Жму лапу. До скорого.
— До свидания, сэр.
Аллейн возвратился в гостиную.
— Ну что? — спросила мать. В следующий миг, увидев лицо сына, она выпрыгнула из кресла и подлетела к нему. — Что случилось, старичок?
— Ничего, мэм. Из Ярда звонили. Хотят, чтобы я провёл расследование. Это здесь, в Татлерз-энде.
— Что там стряслось?
— Похоже — убийство.
— Родерик!
— Нет, нет. Хотя в первое мгновение я тоже об этом подумал. Убили натурщицу. Я должен ехать, не мешкая. Могу я взять твою машину?
— Конечно, дорогой. — Леди Аллейн нажала на кнопку звонка и, когда вошла Клибборн, попросила: — Клибборн, принеси пальто мистера Родерика и скажи, чтобы Френч приготовил машину.
Когда Клибборн удалилась, старушка стиснула сухонькой ручонкой ладонь Аллейна.
— Пожалуйста, передай мисс Трой, что я буду счастлива её видеть…
— Да, моя хорошая. Спасибо. Но сперва я должен разобраться в случившемся. Не забудь — речь идёт об убийстве.
— Надеюсь, ты не сразу включишь Агату Трой в число подозреваемых?
— Если такое случится, я немедленно уволюсь. Спокойной ночи. Не жди меня — я могу задержаться.
Вошла Клибборн с его пальто.
— Допей шерри, — велела мать. Аллейн послушно осушил стакан. — И, Родерик, загляни ко мне, когда бы ты ни вернулся.
Аллейн поклонился, легонько чмокнул мать в щеку и поспешил наружу.
Вечер стоял зябкий, похоже даже — намечался лёгкий морозец. Аллейн отпустил шофёра и уселся за руль сам. По пути в его мозгу отчётливо представились три картины. Причал в Суве. Агата Трой, стоящая в замасленном рабочем халате и любующаяся морем, в то время как свежий бриз треплет её волосы. Агата Трой, прощающаяся с ним на берегу реки Святого Лаврентия.
Мощные фары автомобиля выхватили из темноты заросли рододендрона и стволы деревьев, а за ними — запертые ворота и фигуру констебля. В лицо Аллейна брызнул луч фонарика.
— Прошу прощения, сэр…
— Все в порядке. Старший детектив-инспектор Аллейн из Скотленд-Ярда.
Констебль отдал честь.
— Вас ждут, сэр.
Ворота распахнулись и Аллейн проехал внутрь. Аллейну показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он подкатил по длинной извилистой подъездной аллее к ярко освещённому крыльцу. Там его встретил другой констебль и провёл в уютный холл, в котором приятно потрескивал зажжённый камин.
— Я передам суперинтенданту, что вы приехали, — сказал констебль, но в эту самую минуту слева открылась дверь и из неё вынырнул тучный человек с багровой физиономией.
— О, привет, привет! — радостно расплылся он. — Рад, что вы приехали, старина. Целую вечность вас не видел.
— Да уж — вечность, — сказал Аллейн. Они обменялись рукопожатием. Блэкман служил в Боссикоте суперинтендантом уже шесть лет, но они были знакомы с Аллейном и прежде. — Надеюсь, я не слишком закопался?
— Напротив, вы примчались как ветер. Не прошло и получаса после нашего звонка в Ярд. Там сказали, что вы здесь, гостите у её милости. Давайте, проходите сюда.
Он провёл Аллейна в очаровательную гостиную с бледно-серыми обоями и полосатыми вишнёво-лимонными шторами.
— Что вам уже известно, мистер Аллейн?
— Только то, что закололи натурщицу.
— Да. Странная история. Я бы сам взялся за это дело, да только мы повязаны по рукам и ногам крупным ограблением ювелирного магазина, а людей у нас, сами знаете — раз-два и обчёлся. Вот комиссар и решил обратиться в Ярд. Он, кстати, был здесь, но только что уехал. Присядьте и я познакомлю вас со всей подноготной, а потом мы пойдём и взглянем на тело. Вас это устраивает?
— Вполне, — кивнул Аллейн.
Блэкман открыл пухлую записную книжку и начал рассказывать, время от времени заглядывая в неё.
— Особняк принадлежит члену Королевской художественной академии, мисс Агате Трой, которая третьего сентября возвратилась сюда после годичного пребывания за границей. Во время её отсутствия в Татлерз-энде проживала мисс Кэтти Босток, также художница. Мисс Трой взяла себе в ученики с постоянным проживанием восьмерых молодых людей, которые уже собрались здесь к моменту её приезда. Проживала здесь также и двадцатидвухлетняя Соня Глюк, которую мисс Босток наняла в качестве натурщицы на предстоящий семестр. Официально занятия должны были начаться с 10-го сентября, но фактически люди работали уже с 3-го. Начиная с 10-го и до пятницы, 16-го сентября, по утрам они ежедневно работали с обнажённой натурщицей. Шестнадцатого, три дня назад, класс отпустили на уик-энд, чтобы желающие смогли принять участие в лондонской выставке. Слуг в пятничный вечер тоже отпустили — они отправились в кино, в Бакстонбридж. Вольф Гарсия, один из студентов, не имеющий постоянного места проживания, оставался в студии. Дом был заперт. Гарсия, как говорят, уехал в субботу, позавчера. Во всяком случае, когда мисс Трой вернулась в субботу днём домой, Гарсии уже не было. Остальные ученики возвратились в воскресенье, вчера — кто на машине, кто на автобусе. Сегодня утром, 19-го сентября весь класс собрался в студии — это отдельное здание, находящееся примерно в сотне ярдов к юго-востоку от восточного крыла особняка. Вот, кстати, план особняка и студии. А вот — внутренняя планировка студии.
— Прекрасно, — кивнул Аллейн, разложив бумаги перед собой на небольшом столике.
Блэкман откашлялся и возобновил свой рассказ.
— В половине одиннадцатого все ученики, за исключением отбывшего куда-то Гарсии, были готовы приступить к работе. Мисс Трой распорядилась, чтобы они начинали без неё. Так у них заведено, за исключением тех случаев, когда натурщице задают новую позу. Натурщица приняла позу, в которой позировала ежедневно, начиная с 10-го сентября. Она лежала частично на отрезе шёлковой ткани, а частично — на голых досках подиума. Полностью обнажённая. Сначала она легла на правый бок. Одна из студенток, мисс Вальма Сиклифф, проживающая в Лондоне по адресу: Партингтон-мьюз, 8, обхватила натурщицу за плечи и резко опустила левое плечо вниз, прижав его к доскам подиума. Так у них уже повелось. Глюк громко выкрикнула «не надо!», но, поскольку она всегда противилась этой позе, мисс Сиклифф не обратила на неё внимания и прижала ещё сильнее. Глюк тогда издала, по словам мисс Сиклифф, слабый стон, странно дёрнулась и затихла. Мисс Сиклифф громко произнесла: «О, не притворяйся, Соня», и уже хотела встать и отойти, когда обратила внимание на то, что натурщица выглядит неестественно. Она позвала остальных посмотреть, в чём дело. Первой подошла мисс Кэтти Босток, а за ней двое учеников — мистер Уотт Хэчетт, австралиец и мистер Френсис Ормерин, француз. Хэчетт сказал: «Она в обмороке». Мисс Босток сказала: «Отойдите». Она пригляделась к натурщице. По её словам, ресницы девушки легонько трепетали, а ноги слегка подёргивались. Мисс Босток попыталась приподнять Глюк. Она обхватила её за плечи и потянула. Сначала тело натурщицы странно сопротивлялось, но потом вдруг подалось. Мисс Сиклифф громко закричала, что видит на шёлке кровь. Мистер Ормерин произнёс: «Монг дье[6], кинжал!».