Мое сердце сжалось от его слов, и я потер грудь, пытаясь избавиться от жжения. «У тебя такая любовь. Если честно, я никогда не хотел, чтобы ты так себя чувствовал. Когда я впервые увидел Айлу, я увидел твою мать. И я просто знал, что ты не сможешь не влюбиться. Теперь, когда ты влюблен, мы ничего не можем сделать».
Я молчал, слишком переполненный эмоциями, чтобы говорить. Но мой отец говорил достаточно за нас обоих. «Просто верни ее, защити ее своей жизнью и люби ее так, как она нуждается и заслуживает».
«Я сделаю это», - твердо заявил я, глядя на портреты моей матери и отца. Бросив последний взгляд, я повернулся, чтобы выйти из комнаты, но голос Льва снова остановил меня.
«Твоя мать гордилась бы тобой».
Я испустил дрожащий безэмоциональный смех и покачал головой. «Не лги».
Я слышал его раздражение. Когда он заговорил на этот раз, его голос был тяжелым, наполненным такими эмоциями, что у меня заболело сердце. «Если она находила в своем сердце любовь ко мне, монстру, то она любила бы тебя так же, если не больше. Сердце твоей матери было чистым и полным любви. Она бы хотела, чтобы ты был счастлив. Больше ничего не имело бы значения. Не то, кто ты или что делаешь. Всегда помни об этом».
Моя грудь сжалась от его слов. Ничего не сказав, я вышел из комнаты. Мое сердце было тяжелым и болело. Было больно по разным причинам. Но все они сливались воедино, пока все, что я чувствовал, не превратилось в ослепляющую боль. Без Айлы было больно. Было больнее осознавать, что я беспомощен.
Но было больно еще и потому, что я всегда хотел услышать эти слова от отца. Я жаждал этих слов и его поддержки. И теперь, когда они у меня были, я не знал, что с ними делать.
Покачивая головой, чтобы очистить внезапно затуманившийся разум, я пошел по коридору с единственной целью. Найти моего Ангела. Это все, что имело значение.
Но даже с моей целеустремленной походкой и решительным умом я не мог избавиться от одной мысли.
В гостиной у меня был самый долгий разговор с отцом за двадцать два года.
Глава 37
3 недели спустя
Моя голова была спрятана в подушку Айлы. От неё все еще пахло ею. Я отказывался её стирать. Мне нужно было что-то от нее, и от нее остался только ее сладкий запах ванили.
Я вдохнул и почувствовал, как мои глаза загорелись. Я чувствовал себя жалким.
Но я зашел слишком далеко. Почти три месяца без Айлы, и я медленно терял себя. С каждым днем становилось хуже. С каждым днем становилось все труднее, пока я больше не знал, как жить.
Я забывал есть. Иногда даже забывал спать. Просто смотрел на стену, потерянный в воспоминаниях моего Ангела.
Я никогда не прекращал поиски. Ни одного дня. Но сколько я ни искал, как далеко ни смотрел, ее нигде не было видно.
Как будто ее никогда не существовало. Никогда не было здесь. Иногда мне казалось, что все это сон. Мне было интересно, действительно ли она была здесь. Со мной.
Но она была. Я все еще чувствовал ее запах. Иногда видел её. Слышал ее смех и нежный голос. Она была везде, но все еще отсутствовала.
И я был пуст без нее.
Было ли это тем, что чувствовали мой отец и Исаак?
Весь дом пребывал в отчаянии. Никто толком не разговаривал. Мы все перестали заботиться обо всем остальном. Единственное, о ком мы заботились и о ком думали, была Айла.
Мэдди потеряла подругу, которая больше походила на сестру. Для Лены Айла была дочерью. Еще один ребенок, которого нужно баловать и любить. Мои люди чувствовали себя неудачниками.
А я потерял женщину, которая была моим всем.
Вздохнув, я перекатился на спину и уставился в потолок. Сквозь боль я думал о том, что переживала Айла.
Ее боль не могла сравниться с моей. Было больно знать, что ей больно. Моя боль не имела значения, а вот ее.
Я чувствовал ее боль, и этого было достаточно, чтобы сломать меня.
Альберто звонил, но с момента его последнего звонка прошло три недели. Три недели тишины с другой стороны.
Я понял, что был несколько благодарен за его ежедневный звонок. По крайней мере, я знал, что Айла жива. Так вот сейчас, я не знал. Я ничего не знал, и все, что я мог делать, это надеяться.
Но надежда была такой глупой эмоцией. Как я мог надеяться, когда чувствовал себя таким беспомощным и безнадежным? Все это было пресыщенной надеждой.
Вместо надежды я предпочел верить в нашу любовь. Может быть, она была достаточно сильной, чтобы сохранить жизнь Айле.
Я знал, что когда найду ее, Айла уже никогда не будет прежней.
Но я также знал, что когда придет время, я не откажусь от нее. Я бы вылечил ее снова, как и раньше. Я научил бы ее снова жить, улыбаться, смеяться и снова любить.
Альберто, возможно, подрезал ей крылья, но я собирался убедиться, что она снова полетит.
***
2 недели спустя
Я стоял на подъездной дорожке и смотрел, как Николай открывает замок, а потом дверь открылась. Я вошел в дом, мои люди последовали за мной.
В доме было тихо, почти пусто. Но женщина в гостиной развеяла ощущение пустого дома.
Она стояла к нам спиной, и, услышав наши шаги, она быстро развернулась, ее рука в панике потянулась к груди. Ее глаза вспыхнули от страха, и она отступила на несколько шагов, ударившись о стену позади нее.
«Здравствуй, Анна», - начал я, заходя дальше в дом, делая воздух более опасным и смертоносным.
Анна дрожала у стены, все ее тело тряслось от ужаса. Сказать, что я был удивлен, что она вернулась, было преуменьшением. Она, должно быть, знала, чего ожидать, как только ступила обратно в Нью-Йорк, но все же вернулась.
А теперь она приведет нас прямо к Энцо.
«Как поездка?» - спросил я, садясь на диван перед ней. Я сел и скрестил лодыжку на противоположном колене, наблюдая за ее реакцией, как ястреб.
«Вы… кто… такие…?» - заикалась она, дико оглядывая комнату и моих людей. Она искала выход, но его не было. Не в этот раз.
Однако это не помешало ей попытаться. Она побежала на кухню, и я разочарованно вздохнул.
«У меня нет времени на игру в кошки-мышки, Анна», - крикнул я достаточно громко, чтобы мой голос эхом разнесся по стенам.
Я слышал ее крик, и она кричала, чтобы кто-то ее отпустил. В отчаянии потерев лицо, я ждал, пока она вернется в гостиную.
Я обернулся и увидел, как Николай тащит ее назад, пока она металась. Анна бросилась на землю, пытаясь остановить Николая. Вместо того чтобы остановиться, он просто схватил ее за руку, волоча по полу.
«Нет. Отпусти меня! Пожалуйста, не трогай меня, - хныкала она, когда Николай поставил ее передо мной.
«Если ты будешь сотрудничать, я не причиню тебе вреда», - стоически ответил я, взглянув на нее взглядом.
Она вздрогнула и отпрянула. Качая головой, она прошептала: «Я ничего не знаю об Айле».
Я удивленно приподнял брови, и из груди вырвался бессердечный смешок. «Откуда ты знаешь, что я здесь ради Айлы?»
Ее глаза расширились, и она закрыла рот. Поздно. Ее уже поймали.
«Где твой муж? Скажи мне, где Энцо, и я тебя отпущу, - прорычал я, наклоняясь вперед так, что мое лицо было всего в нескольких дюймах от ее лица.
Она несколько раз покачала головой. «Я не знаю. Я правда не знаю. Пожалуйста, я говорю правду.»
«Я действительно ненавижу, когда люди врут», - прохрипел я, прежде чем откинуться назад, давая испуганной женщине немного передышки.
«Я не вру», - умоляла она, ее глаза расширились от страха. Она смотрела на моих людей умоляющими глазами, как будто просила кого-то помочь ей.
Но никто не собирался ей помогать. Она была в моей власти «Я знаю, в чем ты участвовала. Каждую деталь. У тебя может быть невинное лицо, но ты далеко не невинна, - прошипел я, и мой голос становился громче с каждым словом.
Энцо вместе с Альберто участвовал в торговле людьми. Что меня удивило, так это то, что я узнал, что его жена тоже была частью этого. Она обучала жертв становиться рабами.