Я был просто чужим для моего Ангела.
Я вдруг испугался, что буду давить слишком сильно, а может быть, и слишком быстро.
В ужасе качая головой, я проглотил ком в горле. Я не мог сдаться. Не сейчас. Никогда. Я буду бороться, пока мне нечего будет отдать, пока я не буду убежден, что она полностью вернулась ко мне.
Я заставил себя улыбнуться.
Улыбка была напряженной, но я улыбнулся - ей.
Мой палец мягко провел по ее щеке, и я убрал волосы Айлы ей за ухо. Она не двигалась. Ее взгляд не отрывался от меня.
Если бы я не знал, я бы сказал, что она выглядела загипнотизированной моими глазами. Как будто они были единственным, на что она могла смотреть.
Я повернулся так, чтобы наши лица находились на расстоянии нескольких дюймов. Мои губы коснулись кончика ее носа, прежде чем я слегка откинулся назад. «Я знаю, что ты, наверное, меня не услышишь. Или даже если услышишь, ты не поймешь. Но я хочу, чтобы ты услышала мой голос. Я хочу, чтобы ты знала, что я здесь».
Я повернул голову в сторону. «Ангел», - прошептал я ей на ухо. Поцеловав ее в голову, я откинулся назад. «Ты такая красивая; ты это знаешь?»
Когда она не ответила, я улыбнулся и потер ее щеки. Раньше они были круглыми, но она похудела. Это не было хорошо ни для нее, ни для ребенка.
При мысли о ребенке мой взгляд переместился на ее живот. Глубоко вздохнув, я положил руку на него.
Глубоко внутри я хотел снова почувствовать его или ее. Желание почувствовать, как ребенок двигается, каким-то образом соединиться с ним, было сильным.
Как только я положил руку на живот Айлы, ребенок заерзал. Я не мог не улыбнуться. Я почувствовал странное головокружение при мысли о том, что ребенок двигается от моего прикосновения.
Я потер животик. «Ты точно танцор», - сказал я бугорку, когда он снова двинулся. «Или, может быть, боец?» Небольшой смех закипал в моей груди. Как будто там была тренировка стрельбы по мишеням.
Сильный удар по моей ладони. «Тогда боец».
Еще один удар. Наклонившись, пока мое лицо не оказалось на животике, я прижал руку немного сильнее. «Тебе нужно позволить Ай… твоей, - я замолчал, у меня внезапно перехватило горло, - твоей маме отдохнуть. Она устала.»
Ждал еще одного пинка. Когда это произошло, я покачал головой, мое сердце стало немного полнее, чем раньше.
Я поднял глаза и увидел, что Айла все еще смотрит на меня. «Ты голодна?» - спросил я, присаживаясь. Она не ответила, хотя я не ожидал ее ответа.
«Тебе нужно есть». Я продолжал говорить, даже когда от нее не было ответа. «Если я скажу Лене, чтобы она принесла еды, ты будешь есть?»
Я уже потянулся за телефоном. Быстро позвонив Лене, я велел ей принести Айле поднос с едой.
Я снова столкнулся с Айлой. «Лена приготовила твою любимую жареную лапшу. Помнишь, как сильно ты её любила?» Я сел рядом с ней и погладил ее волосы. «Ты будешь драться с кем угодно за последнюю тарелку».
Я говорил и говорил, рассказывая ей о Мэдди и о том, что они будут делать вместе. Я рассказал Айле, как Лена ее обожает.
Я ждал признаков жизни в ее зеленых глазах, но их не было. Она молчала. Просто наблюдала за мной.
Когда Лена наконец принесла поднос, я помог Айле сесть.
Она посмотрела на еду, а затем снова посмотрела на меня. Я поднес вилку к ее губам, ожидая, пока она откусит. Но она этого не сделала. Лена нянчилась и уговаривала ее поесть, но Айла не двигалась.
Дрожащими руками я опустил вилку и отодвинул поднос. «Она не будет есть.»
«Но Алессио, ей нужно поесть. - Это не хорошо для здоровья, - возразила Лена.
Я почувствовал, как Айла заерзала рядом со мной. Она легла и повернулась ко мне. Айла посмотрела на меня в последний раз, прежде чем закрыть глаза.
Ее дыхание выровнялось за несколько секунд, ее тело обмякло, когда она заснула.
Мой Ангел действительно был сломан, ее крылья были жестоко подрезаны.
«Алессио», - прошептала Лена хриплым от слез голосом. Я покачал головой, не сводя глаз со спящего Ангела.
Лена взяла поднос, и я услышал, как она ушла, дверь за ней закрылась.
С тяжелым сердцем я придвинулся к Айле и прижал ее к себе.
Когда она сонно вздохнула в мою грудь, мои руки крепче обняли ее за талию. Ее животик прижался к моему животу, и я почувствовал, как ребенок в последний раз перевернулся, прежде чем тоже успокоиться.
Через несколько минут и мать, и ребенок крепко спали.
Но я не спал, мой разум не позволял появиться сонливости. Глаза закрыть было невозможно. Каждый раз, когда меня окружала тьма, я видел только Айлу, запертую в темнице. Беременную, больную и одинокую.