Глава 15
В этот день в мотеле «Хай Лайф» собрались представители сразу двух кланов. Белые стилеты на черном фоне и черные стилеты на белом, то есть гербы Паганини и Карузо, мирно скрестились у закрытого металлического гроба на высоком постаменте - наверное, последнего в этой многолетней войне.
Автомобиль Игнацио Паганини - черный «роллс-ройс» с белыми бархатными сиденьями - был припаркован рядом с автомобилем Боккачио Карузо - белым «роллс-ройсом» с черными бархатными сиденьями. Несчастный отец Марио, в сопровождении лучших людей своей «семьи», медленно и драматически вошел в старый, запустелый холл мотеля, немного приведенный в порядок к случаю. Его встретил сам Карузо со своим сопровождением. Это был торжественный момент, который стал трагическим, когда Паганини заметил тяжелый металлический гроб. Момент стал еще более высоким и историческим, когда Карузо упал в его объятия, шепча слова примирения и утешения.
- Ни о каком из моих детей я не плакал так сильно, как о Марио. Может быть, потому, что я потерял его в мирное время, - сказал Паганини. - Наше сердце становится очень чувствительным и слабым в мирную эпоху. Поэтому и боль его умножается, когда приходит беда, - вытер он с философским терпением свои глаза, когда вместе со своими свитами они вошли в боковой зальчик, чтобы выпить кофе.
- Ты действительно много претерпел, бедный мой Игнацио, - сказал Карузо. - Однако я возмещу твой ущерб одним приятным сюрпризом.
- Сюрпризом? И даже приятным?... – с душераздирающим скептицизмом покачал головой Паганини. - После потери Марио ничто не может порадовать мое сердце...
- Марио действительно был замечательный парень... Вы согласны, друзья мои? - посмотрел на своих людей Карузо. Все пятеро дружно кивнули.
- За те немногие дни, которые он провел на моей вилле, я искренне полюбил его, как родного сына... - продолжил Карузо. - И поэтому я принял неслыханно великодушное решение, которое показывает, какие гордые люди командуют «семьей» Карузо.
- Какое решение? - спросил с беспокойным любопытством Паганини.
- То, которое принял бог, когда увидел, как Авраам отдает ему в жертву своего сына... Бог был достаточно удовлетворен приношением и не захотел действительного осуществления страшной жертвы. Одним словом, он счел дело прошлым и подарил жизнь доброму Исааку...
Он добродушно засмеялся недоверчивому и недоуменному виду Паганини. То же сделали и пять мужчин свиты.
- Марио жив... Вот он! - с триумфом воскликнул Карузо, показывая на дверь в боковую комнату, которая внезапно открылась, и в ней показался живой Марио.
- Марио... Жив? - вытаращенными глазами увидел невероятное зрелище Игнацио Паганини.
- Я рассуждал, как бог, я тебе уже объяснил... Полностью удовлетворился твоим благим намерением предложить его мне в качестве жертвенного животного. «Слово твое меня насытило, а хлеб твой ешь сам», - как говорит известное изречение.
- То есть гроб пуст?... - спросил Паганини, сохраняя глупый вид человека, которого ударили по голове доской.
- Нет, не пустой, Игнацио. Мы его заполнили одним захудалым человечком из твоей «семьи», чтобы счет стал хотя бы четыре-четыре.
- И кто же это?
- Захудалое ничтожество, которое все время доставляло тебе хлопоты. Уверен, ты будешь рад, что избавился от него. Я имею в виду этого нищего черта, сводника из Лос-Анджелеса, Валентино Риакони.
Даже если бы молния упала на голову Паганини, он бы так не съежился и не почернел.
- Негодяй... Ты сожрал моего ребенка... - взревел он и сунул руку к сердцу, будто оно у него заболело, но это была уловка, чтобы выхватить пистолет. Пуля попала Карузо прямо в голову, молниеносно сделав счет пять-четыре. Однако с той же быстротой сверкнули пистолеты и с противоположной стороны, уложив Паганини.
- Теперь у нас пять-пять, - взвыл заместитель Карузо.
Марио не увидел продолжения, потому что бросился бежать. Выскочил, с душою в пятках, из мотеля, запутался в лабиринте, который образовывали на дворе и на улице припаркованные автомобили мафии, но вовремя выбежал на улицу. Когда он уже достаточно удалился, то повернул голову и увидел картину настоящего побоища. Многие автомобили у входа запылали, между ними метались человеческие тени и слышались пистолетные выстрелы, автоматные очереди и взрывы гранат. Затем местность потрясло настоящее землетрясение, будто загорелся целый склад боеприпасов, и дряхлый «Хай Лайф» взлетел на воздух, преподав замечательный и поучительный пример этики и Марио, и Америке, и всему миру.
Эпилог
(хэппи-энд)
- Мне было очень жаль, что больше я не увидел Клаудиа, хотя я и узнал от самого Карузо, чем ей обязан, - сказал мне Марио несколько лет спустя, когда я познакомился с ним, владельцем небольшого кафе в Пирее. - Но когда возобновляются свирепые войны мафии, все заинтересованные лица прячутся по своим норам и щелям, и найти их - опасная химера. Во всяком случае, я тотчас же уехал в Грецию, как говорят, заметая следы... Самым занятным тем не менее во всей этой истории является другое. Как выяснилось, я совершенно не являюсь законным сыном итальянки и итальянца. Сам Игнацио Паганини официально заявил об этом адвокату при свидетелях, прежде чем испустить последнее дыхание в своей грешной жизни в больнице, куда его отвезли после того сражения.
- А как же официальные подтверждения отцовства? Значит, он показывал Карузо поддельные бумаги?
- Нисколько... Они были абсолютно настоящие, заверенные печатями мэрии Керкиры.
- Не понимаю...
- Ты поймешь, если я тебе расскажу с самого начала всю историю. Итак, в тот день, когда я появился на свет, случилась большая бомбардировка Керкиры немцами. Как ты знаешь, итальянцы капитулировали и итальянский гарнизон не хотел передать остров былым союзникам. Короче, одна бомба попала в палату родильного дома, где находилось пять рожениц, и среди них итальянка, подруга Игнацио, который тогда служил карабинером. Ну, чтобы долго не рассказывать, ребенок итальянки был убит, но этот негодяй во время суматохи оказался рядом с ней и подумал, что мог бы избежать ее плача и истерик, если подложить ей другого младенца на место убитого...
- Ты хочешь сказать...
- ...похоже, ему это удалось в совершенстве, потому что никто не догадался о подлоге - даже, конечно, и моя настоящая мать. Если она еще жива, то думает, наверное, что в тот день бомбардировки немецкие бомбы убили и ее ребенка... Если, конечно, она жива, а не погибла сама под обломками больницы...
- То есть, Марио, ты грек, одним словом...
- По матери и по отцу… Вот уже два года я пытаюсь выяснить, кто мои родители...
- Есть надежда, что ты их найдешь?
- Делаю, что могу, - сказал Марио.- И не собираюсь прекращать поиски, пока не выясню мое настоящее имя. В конце концов, сегодня все люди стремятся найти свои истинные корни!