«Уотергейт» стал символом «политики со взломом», коррупции и беззакония в высших эшелонах власти. В этом смысле «уотергейт» возник задолго до самого «уотергейтского дела». И он остался неотъемлемым элементом американской политической системы и после того, как конгресс и суды прекратили свои разбирательства «уотергейтского дела», а его осужденные участники угодили за решетку, а затем вышли на свободу.
Конечно, самого «уотергейтского дела» могло и не быть, окажись ночной сторож менее, а взломщики — более внимательными. И тогда длинный список нераскрытых уголовно-политических преступлений пополнился бы еще одним. Но какое-то из них рано или поздно должно было всплыть на поверхность. Поэтому как политический скандал «уотергейт» был неизбежен. К нему вели и привели многие пути-дороги современной Америки. Он возник не на глухих закоулках американского буржуазного общества, а на пересечении его центральных магистралей. Так же как и комплекс «Уотергейт», возвышающийся в центре столицы. И поэтому никакие лицемерные кампании Вашингтона в «защиту прав человека» не могут скрыть от мировой общественности факты морального разложения и нравственного упадка господствующего класса страны.
В национальном архиве в Вашингтоне есть комната без окон; куда по специальным пропускам имеют доступ лишь несколько правительственных чиновников. За стальной дверью хранится политический динамит — магнитофонные записи разговоров Р. Никсона, общая продолжительность звучания которых четыре тысячи часов. Четыре тысячи часов — это почти четверть миллиона минут. А каждая из них может содержать нечто такое, что в случае опубликования отнюдь не порадовало бы многих политических деятелей США, в том числе таких известных, как А. Хейг, Г. Киссинджер, а также Г. Бейкер — лидер республиканцев в сенате, которой в свое время был одним из руководителей сенатской комиссии по расследованию «уотергейтского скандала», но одновременно, по словам журнала «Тайм», «сохранял подозрительно теплые отношения с Белым домом».
В прошлом каждое обнародование записей разговоров в Овальном кабинете президента напоминало взрыв бомбы, который высвечивал поведение различных деятелей в ходе расследования «уотергейта», их соучастие в различных неблаговидных делах. Запись разговора 4 июня 1973 года позволила установить роль Хейга в проведении операции «Cover up»: он лично советовал Никсону избегать точных ответов, ссылаться на то, что, дескать, «не может вспомнить»1. А сколько еще таких разоблачений таят в себе эти пленки? Сегодняшний Вашингтон не заинтересован в том, чтобы придать их гласности и выяснить до конца все, что касается «уотергейтского дела» и связанных с ним событий той поры. Поэтому взрывоопасные пленки предпочитают держать за семью замками. Дело закрыто. Оно должно быть предано забвению.
И тем не менее...
Журнал «Ньюсуик» провел в июне 1982 года опрос населения. На вопрос: «Считаете ли вы, что действия Никсона в связи с «уотергейтом» были настолько серьезными, что делали необходимой его отставку?» — 75% опрошенных ответили утвердительно. Характерно, что в 1974 году на этот вопрос дали утвердительный ответ 65%. Пожалуй, больший интерес представляют собой ответы на вопросы, касающиеся не личности Никсона, а политических нравов в стране. 61% опрошенных ответили утвердительно на вопрос, уменьшил ли «уотергейт» их доверие к федеральному правительству и его институтам. На вопрос: «Думаете ли вы, что злоупотребления президентской властью, которые были вскрыты в связи с «уотергейтским скандалом», могут легко повториться вновь, или вы считаете, что уроки «уотергейта», возможно, предотвратят подобные злоупотребления?»— большинство американцев (53%) ответили утвердительно на первую часть вопроса: да, новые «уотергейты» возможны2.
* * *
Главным организатором торжеств по случаю прихода к власти новой администрации в январе 1981 года был назначен артист Фрэнк Синатра.
35 лет прошло с той поры, когда Синатра был почетным гостем главарей организованной преступности, собравшихся в Гаване (см. с. 39). Он всегда был своим человеком среди королей организованной преступности, со многими из них поддерживал дружеские связи. «Фрэнк хороший парень,— вспоминал о нем Чарли Лучано, бывший «босс всех боссов» Мафии,— и мы все гордились им». Симпатии были взаимными. Синатра подарил Лучано золотой портсигар, на котором было выгравировано: «Дорогому приятелю Чарли от его друга Фрэнка Синатра» 3.