Теперь под контролем Веско оказались важнейшие рычаги управления. Первое, что он делает,— помещает 5,5 миллиона долларов ИОС в «Батлере бэнк», то есть на полмиллиона больше, чем заем, предоставленный этим банком ИОС: помощь этой компании Веско оказал за счет ее же средств, не затратив сам ни цента. Добившись для своего ближайшего подручного Нормана Лебланка поста вице-президента ИОС по финансовым вопросам, Веско приступает к осуществлению изощренного плана по перекачке капиталов компании в собственные сейфы: он проводит реорганизацию за реорганизацией, учреждает дочерние компании, проводит слияния, покупает и перепродает корпорации, вкладывает средства ИОС в различные предприятия, продает их, делает новые инвестиции, скупает крупные пакеты акций. На первых порах члены правления ИОС были довольны этим взрывом финансовой активности. Веско сулил им крупные барыши в самом недалеком будущем. Но при этом держал от них в тайне траектории перемещений крупных средств ИОС: совершив зигзагообразные движения, они брали курс на Багамы и оседали в «Батлере банк», который Веско сумел прибрать к рукам (теперь он назывался «Багамас Коммонуэлс бэнк»).
За короткий срок Веско умудрился выгрести из закромов ИОС 224 миллиона. Когда члены правления ИОС заподозрили недоброе, было уже поздно. Веско не ждал, пока пламя финансового скандала превратится в пожар, в котором он мог сгореть и сам: уж что-что, а смываться он умел вовремя. Сев на свой роскошный «Боинг», он отправился в свою личную резиденцию в Коста-Рике.
В каждом деле Веско любил действовать с размахом. Получение крупных барышей, естественно, требовало и крупных издержек. Веско никогда не мелочился, особенно если речь шла о приобретении политических связей. Во время своей вашингтонской Одиссеи Веско взял за правило не блуждать по бюрократическому лабиринту, а держать курс на самую вершину политического мира — туда, где принимаются важнейшие решения. Он искал расположения людей, стоявших у пульта управления. И готов был это расположение щедро оплачивать. В 1968 году Веско жертвует в фонд избирательной кампании Ричарда Никсона 100 тысяч долларов. Это был один из крупнейших взносов, полученных будущим хозяином Белого дома. Щедрость не остается незамеченной. На званом обед о в «Уолдорф Астория», где собралась нью-йоркская знать, он удостаивается чести сидеть рядом с только что избранным президентом.
После прихода к власти администрации Никсона Веско устанавливает постоянные контакты с влиятельным помощником президента Джоном Эрлихманом, министром юстиции Джоном Митчеллом и другими лицами из ближайшего окружения Никсона. Ему удается установить деловые и приятельские отношения с братьями президента — Эдвардом и Дональдом. Сына последнего — 24-летнего Дональда-младшего он зачисляет к себе в штат помощником по административным вопросам. Поселяет его в своем особняке в Нью-Джерси «на правах члена семьи», постоянно берет в деловые зарубежные поездки. В мире, где реклама — мощный ускоритель любого бизнеса, племянник президента одним своим присутствием делал для Веско больше, чем он мог бы получить от лучших мастеров паблисити с Мэдисон-Авеню: он как бы удостоверял респектабельность Веско, его приобщенность к политическому клану, верховодившему тогда в Вашингтоне.
Веско, не стесняясь, пускает в ход механизм своих политических связей. И механизм срабатывает даже в весьма сложных ситуациях. Вот один из примеров.
В ноябре 1971 года, находясь в Женеве, Веско получает вызов в местный суд. Истец — одна из жертв махинаций Веско. Выслушав стороны, судья объявляет о своем решении. «Что он сказал?» — спрашивает у переводчика Роберт Веско, не понимавший по-французски. «Он сказал, что вы находитесь под арестом».
Пока Веско проводил свою первую и последнюю ночь за тюремной решеткой, его адвокат бросился обзванивать его вашингтонских друзей. Уже несколько часов спустя в посольстве США в Берне раздался звонок Д. Митчелла. Его не интересовал вопрос, виновен ли Веско или нет. Министр юстиции потребовал, чтобы посольство добилось от швейцарских властей его немедленного освобождения. И утром следующего дня ворота старинной женевской тюрьмы Сант-Антуан открылись перед Робертом Веско.