Некий Ирвинг Дэвидсон, официально представлявший интересы Мэрчиссона в Вашингтоне, имел свободный доступ к ФБР. Был он связан общими деловыми интересами и с одним из боссов Мафии в Кливленде, Томасом Ликаволи. Когда последний угодил за решетку, Дэвидсон посоветовал ему внести 5 тысяч долларов в фонд Эдгара Гувера. Вскоре после этого Ликаволи оказался на свободе. Или другой факт. Одним из близких друзей Гувера был некий Дел Уэбб, который строил отель и казино в Лас-Вегасе. Позже он тайно представлял интересы Майера Лански в отеле «Сандерберд». Когда агенты ФБР устанавливали подслушивающие устройства в ряде отелей Лас-Вегаса, они обошли стороной владения Уэбба: друзья Гувера пользовались неприкосновенностью, даже если у них были весьма сомнительные связи с преступным миром. Ссылаются также и на то, что глава ФБР любил посещать ипподромы, принадлежавшие мафиози.
Приведенные выше отдельные факты служат хорошей иллюстрацией к политическим нравам, существующим в США, но сами по себе они не дают ключа к объяснению позиции ФБР в отношении организованной преступности. Вообще было бы неверно делать чрезмерный упор на личности и связях самого Гувера, каким бы большим политическим влиянием он ни пользовался.
Причины «странной» позиции ФБР следует прежде всего искать, во-первых, в общих тесных связях между организованной преступностью и политическими кругами и, во-вторых, в главных задачах, которые ставили правящие круги США перед бюро.
У организованных преступников имелись и имеются высокопоставленные покровители из числа политиков и руководителей органов юстиции как на местном, так и на федеральном уровне. Активное участие в борьбе с преступными синдикатами могло бы втянуть ФБР в расследование дел политических деятелей, многие из которых пользовались большим влиянием на местах и в Вашингтоне и к тому же оказывали политическую поддержку ФБР. Это относится к различного рода правым и ультраправым деятелям. Интересно привести по этому вопросу мнение главы отдела по борьбе с организованной преступностью министерства юстиции Уильяма Хандли. На научной конференции в Принстонском университете, посвященной изучению деятельности Федерального бюро расследований, профессор Джеймс Уоренберг спросил у Хандли, согласен ли он с мнением, что нежелание ФБР активно участвовать в борьбе с организованной преступностью объясняется «ее связями с видными политическими деятелями и стремлением ФБР не вмешиваться в дела вашингтонской политики». На это Хандли ответил: «Я считаю, что для подобных утверждений имеются определенные основания. Я говорю это, опираясь на свой личный опыт. В тех случаях, когда речь шла о возбуждении судебного преследования кого-либо из политических деятелей, бюро, хотя оно и должно было вести расследование, проявляло особую чувствительность к возможным последствиям».
Признание Хандли тем более знаменательно, что оно было сделано в 1971 году, еще при жизни Гувера.
Главная же причина «удивительной» позиции ФБР, о чем предпочитает умалчивать Рамсей Кларк, в тех функциях, которые возложены на ведомство правящим классом как главное орудие борьбы с прогрессивными силами. На протяжении всей своей истории ФБР — эта тайная американская полиция — вело ожесточенную борьбу против коммунистической партии, против всех левых организаций, против негритянского, антивоенного, студенческого и других демократических движений, их руководителей и активистов. Ставшие в последние годы известными документы о деятельности ФБР раскрыли не только в каких широких масштабах и какими грязными методами действовала американская охранка, стремясь подорвать и ликвидировать в стране демократические силы, упрятать за решетку, скомпрометировать, а в ряде случаев, физически уничтожить прогрессивных общественных деятелей. Подтвердилось также и то, что вся эта «охота за красными» фактически одобрялась и санкционировалась свыше, в том числе всеми хозяевами Белого дома — и республиканцами, и демократами, и теми, кто претендовал на либерализм, как Д. Кеннеди, и центристами типа Г. Трумэна и JI. Джонсона, и консерваторами Д. Эйзенхауэром и Р. Никсоном. Борьба с прогрессивными силами была и остается главным внутренним фронтом для правящих кругов США в целом. Между консерваторами, центристами и либералами, конечно, существуют различия во взглядах на то, в каких сочетаниях следует использовать методы буржуазного реформизма, отдельных уступок и методы насилия, судебно-полицейского преследования. Но никто из них никогда не ставил в принципе под сомнение необходимость иметь разветвленный карательный аппарат буржуазного государства в интересах защиты и сохранения капиталистического строя в США. Конечно, либералам хотелось бы, чтобы такие ведомства, как ФБР, вели свою деятельность менее топорно; они позволяли себе, да и то лишь в последнее время, критиковать только его наиболее одиозные действия.
ФБР предпочитало не заниматься борьбой с организованной преступностью прежде всего потому, что концентрировало свое внимание и ресурсы на выполнении своей главной задачи — преследовании инакомыслящих. Например, в 1959 году в Нью-Йорке 400 специальных агентов ФБР занимались слежкой за коммунистами и другими левыми и лишь четверо — вопросами организованной преступности! Известный консервативный еженедельник «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт», пытаясь создать рекламу ФБР, писал в марте 1976 года: «В последнее время ФБР проявляло растущую активность в борьбе с бандами гангстеров» . Однако, как видно даже из приводимых самим журналом данных, активность эта носила скорее показной характер: с 1961 по 1975 год было арестовано около 40 главарей организованной преступности, однако в тюрьме оказался из них только... один!
Буржуазные авторы, особенно либерального направления, отмечая, что Р. Кеннеди, будучи министром юстиции, настаивал на включении ФБР в борьбу с организованной преступностью, умалчивают о другом: ни администрация президента Кеннеди, ни администрация президента Джонсона, не говоря уже о последующих правительствах республиканцев, не требовали от Гувера ослабления усилий по борьбе с прогрессивными силами.
Более того, в последнее время стало известно, что начиная с 1966 года ФБР осуществляло так называемую операцию под кодовым названием «Завязывание глаз» («Hoodwink»), предусматривавшую использование гангстеров (!) для борьбы с Коммунистической партией США. Операция представляла собой составную часть так называемой программы «Коинтелпро» — широкой программы подрывных действий против коммунистов, антивоенного, негритянского, студенческого и других демократических движений. Вот чем, по мнению правящих кругов, должно заниматься ФБР. И не случайно проводившиеся после смерти Гувера в конце 70-х годов «реорганизации» ФБР носили косметический характер. ФБР остается политической охранкой, орудием борьбы с прогрессивными силами, с движением социального протеста.
Одиссея Фрэнка Серпико
Встречи все-таки состоялись. Но не в ту пору, когда нью-йоркский полицейский Фрэнк Серпико в течение нескольких лет тщетно добивался приема у своего начальства и отцов города. Его попытки разоблачить коррупцию в рядах полиции наталкивались на стену безразличия. Встречи состоялись только тогда, когда имя Серпико стало известно всей Америке, через несколько часов после того, как прозвучал роковой выстрел. Местом встреч были не мэрия и не полицейский комиссариат, а гринпойнтская больница, куда Серпико доставили с тяжелым ранением в голову, полученным во время рейда на квартиру торговца наркотиками. Сюда, в палату, спешили выразить ему свое восхищение и сочувствие и мэр города Джон Линдсей, и полицейский комиссар Патрик Мэрфи, и его заместители, и главный инспектор полиции, и многие другие высшие чины.
К постели больного подошел мэр.
— Полицейский Серпико,— торжественно произнес Линдсей.— Я знаю, вам очень плохо. Но я хочу сказать вам, что вы очень смелый человек и все ньюйоркцы гордятся вами.
Визит мэра длился минуту. Он вызвал у раненого лишь чувства горечи и негодования.