Вскоре штаб-квартира военно-морских сил поручила капитан-лейтенанту Чарльзу Хоффендену вступить в контакт с главарями Мафии. Так началась так называемая «Операция: преступный мир». В полночь в уединенном месте городского парка Хоффенден встретился с «царем» фултонского рынка Чарльзом Ланца. Тот обещал помочь в борьбе с «пятой колонной», но предупредил, что его влияние не выходит за пределы рынка и рыбаков, которые доставляют туда свой улов. Единственный человек, который мог бы повлиять на американцев итальянского происхождения, работавших в доках,— это Лучано.
Но Лучано решает не торопиться со встречей с представителями военных властей. Он знает: в нем заинтересованы и теперь можно набить себе цену. Для начала он требует перевода в другую тюрьму — поближе к Нью-Йорку и с лучшими условиями. Власти соглашаются — его переводят в тюрьму «Грейт Медоу», вблизи столицы штата — Олбани. Здесь Лучано предоставляют возможность обставить камеру мебелью по своему вкусу, питаться не тюремной похлебкой, а едой, присылаемой дружками, и даже иной раз совершать вечером прогулки в сопровождении охранника по улицам Олбани.
Первая встреча Лучано с представителями властей была довольно своеобразной. Лански позаботился о том, чтобы стол был уставлен яствами. «Ребята,— развязно обратился Лучано к прибывшим,— вам придется извинить меня. Прежде чем мы начнем разговор, я хотел бы малость закусить».
Капитан-лейтенанту Хоффендену ничего не оставалось, как ждать, пока Лучано, не торопясь, поглощал свои любимые пикули и другие деликатесы. И только насытившись, он переговорил с Хоффенденом.
Теперь у Лучано началась новая жизнь. Его тюремная камера напоминает номер в отеле. Ему выделяют комнату для встреч, где он имеет возможность конфиденциально беседовать с посетителями. В любое время ему разрешают встречаться с Лански, Костелло, Адонисом, Луччезе, Миранди и другими главарями нью-йоркских гангстеров под предлогом того, что они обсуждают планы борьбы с саботажем в порту. «Но в первую очередь, — пишет специалист по истории Мафии Р. Хаммер,— они были обеспокоены делами своего преступного синдиката, поисками новых источников обогащения во время войны. Это были самозваные патриоты, в их понимании патриотизма не было ничего, что мешало бы им наживаться на войне. И в этом отношении они мало отличались от многих бизнесменов». Р. Хаммер скептически оценивает реальную роль Лучано и других гангстеров в предотвращении актов саботажа в портах. «Лучано дал команду докерам и гангстерам сотрудничать с военными... Но была ли действительная необходимость в этих распоряжениях Лучано? Трудно себе представить, что докеры, главари организованной преступности или рядовые гангстеры стали бы оказывать помощь врагам государства, чья победа могла принести им лишь беды. Действительно, в течение многих лет мало кто пожинал столько плодов от американской системы, сколько гангстеры».
Офицер военно-морской разведки Ч. Хоффенден позже признал: «Лучано был таким же осведомителем, как и многие другие, которых мы использовали в разведывательной работе... Я не могу поставить его на пьедестал как человека, сделавшего что-то особенное, поскольку это было обычным сотрудничеством». Но тот же Хоффенден вскоре после окончания войны утверждал, будто бы Лучано внес «великий» вклад в победу. Такого рода инспирируемые и, видимо, хорошо оплаченные заявления являлись частью операции по созданию образа Лучано — «патриота Америки». Славословие по его адресу не содержало ничего конкретного. «Подобная завеса секретности была очень полезной для Лучано,— отмечал Р. Хаммер,— она позволила досрочно его освободить».
Р. Хаммер и многие другие исследователи организованной преступности скептически относятся и к утверждениям о неких «заслугах», якобы оказанных Лучано американским войскам при высадке на Сицилию. «Утверждают,— пишет он,— что Лучано убедил руководителей сицилийской Мафии помогать союзным войскам в 1943 году во время их высадки на остров. Однако сам он уехал с Сицилии в 1906 году девятилетним мальчиком. Если сицилийские преступники и оказывали помощь союзникам, они делали это в собственных интересах».
Действительно, что является вполне достоверным, так это широкое использование американским командованием сицилийских мафиози. В секретном правительственном документе (под шифром 3701х/9867) 28 апреля 1943 года американским вооруженным силам предписывалось после высадки на Сицилию «установить контакт и связи с лидерами тайных радикальных групп, например Мафии, и оказать им всю возможную помощь» 3. Уже в первые же дни после высадки состоялись встречи американских офицеров с главой сицилийской Мафии Кало Виццини, проживавшим в городе Виллалба. Американские военные власти назначили его мэром города, разрешили членам Мафии носить оружие. Мафия пошла на сотрудничество с американцами, видя, что режим Муссолини был обречен. Американцы же решили использовать Мафию, как и другие реакционные силы, для борьбы против демократических, прогрессивных сил. Общий язык обе стороны нашли без труда. Кало Виццини передал американцам список «надежных» кандидатов в мэры для всей Западной Сицилии. «Он изображал их жертвами фашизма, хотя это были настоящие бандиты, многие из которых сидели в тюрьмах. Тем не менее через несколько дней в половине городов Сицилии мэрами стали члены Мафии или их ставленники» 4.
Незадолго до своей смерти, Лучано признался, что утверждения, будто бы он «помог американским войскам при вторжении на Сицилию, обеспечив сотрудничество со стороны членов Мафии, не стоят и выеденного яйца». Но, как бы то ни было, для заключенного тюрьмы «Грейт Медоу» такие заявления были крайне необходимы — они помогали властям штата Нью-Йорк создать видимость обоснованности своего решения о досрочном освобождении короля организованной преступности. Но движущим мотивом властей было отнюдь не бескорыстное желание воздать должное «патриотическим заслугам» Лучано. Шестерни губернаторской машины завертелись только тогда, когда их хорошо смазали. По мнению многих специалистов, между представителями Лучано и Дьюи была заключена секретная сделка: Лучано обещал не добиваться пересмотра своего дела и не использовать показания свидетелей, могущие бросить тень на Дьюи, повредить его борьбе за президентское кресло; Мафия передавала в секретный избирательный фонд Дьюи 315 тысяч наличными (90 тысяч Лучано внес из своих личных средств); со своей стороны Дьюи обязался помиловать Лучано после окончания войны. При этом многоопытный и осторожный губернатор хотел не только приобрести капитал, но и соблюсти политическую невинность: после освобождения Лучано подлежал немедленной высылке в Италию. Тщетно пытались представители Мафии уговорить Дьюи оставить Лучано в США. Губернатор остался непоколебим — он не желал рисковать своей репутацией и карьерой.
7 мая 1945 года Лучано подал на имя губернатора ходатайство с просьбой о помиловании. 3 января 1946 года Дьюи объявил о его досрочном освобождении, но без права оставаться в США. В своем заявлении он напомнил о «сотрудничестве» Лучано с вооруженными силами «в деле получения информации о возможном нападении противника» и о «полностью удовлетворительном» поведении заключенного в тюрьме. Пять недель спустя с борта «Лауры Кин» Лучано бросил прощальный взгляд на американскую землю, на которую ему уже было не суждено вновь ступить.
...Жизнь в захолустном родном городишке Леркара-Фридди показалась Лучано невыносимой5. Ему удается получить заграничный паспорт. В конце октября 1946 года в Гаване в отеле «Насиональ» появился новый гость, зарегистрировавшийся под именем Сальваторе Луканиа. Вскоре четыре верхних этажа отеля оказались заняты прибывшими из США именитыми боссами организованной преступности: Адонис и Анастасиа, Боннано, Костелло, Луччезе, Профачи представляли Нью-Йорк и Нью-Джерси, из Буффало прибыл Магаддино, из Чикаго — Аккардо, из Нового Орлеана — Марчелло, из Флориды — Траффиканте. Естественно, на встрече присутствовал и Майер Лански. Он не только был ее организатором, но и мог выступать в роли гостеприимного хозяина — отель «Насиональ» принадлежал ему на паях с Батистой, в то время проживавшим во Флориде. Официальным поводом сборища было чествование певца Фрэнка Синатры, с которым Лучано и некоторые другие присутствовавшие были на дружеской ноге. Но действительной его целью было показать всем боссам организованной преступности, что Лучано вновь практически брал на себя роль главы синдиката. Ведь от США его теперь отделяло только девяносто миль Флоридского пролива...