Для Авеланжа это триумф над ненавистной Европой. Позднее в интервью бразильской Folha он будет утверждать, что итоги ЧМ-1966 и ЧМ-1974 года в Англии и Германии были подтасованы хозяевами турниров. «Так как в 1974 году много сил уходило на то, чтобы занять президентское кресло и привести национальную сборную к чемпионскому титулу, я не смог противостоять их козням». В 1966 году бразильцы отправились в Англию почти тем же составом, что и в 1962 году, «однако президентом ФИФА был англичанин (Роуз)». Претензия Авеланжа заключается в том, что «в 1966 году групповые матчи Бразилии против Португалии, Венгрии и Болгарии судили три арбитра и шесть помощников – семеро из них англичане, остальные – немцы. Идея была проста: нейтрализовать Бразилию». Для Селесао[6] ЧМ-1966 закончился уже на групповом этапе. Затем британцы и немцы протолкнули друг друга в финал: «Четвертьфинал немцев судил английский арбитр, а игру англичан против аргентинцев – немец» {9}.
Выборы Авеланжа во Франкфурте стали одним из достижений Дасслера. При этом была проделана большая разъяснительная работа среди африканских делегатов. Там люди Дасслера наладили хорошие связи, там процветают обычаи подкупа и самодержавие. А россказни функционеров о том, что спорт не имеет ничего общего с политикой, уже никто не воспринимает всерьез. Главы международных федераций имеют влияние на высшем уровне. Как Дасслер встречался с советским политбюро или Авеланж с африканскими или южноамериканскими кровавыми диктаторами, так и Блаттер позднее в странах третьего мира общается предпочтительно с главами государств, а не руководителями союзов. А если с теми и другими, то в строгой очередности.
Политические контакты не вызывают опасений. В Советском Союзе Дасслера принимают на правительственном уровне и оказывают почести, как государственному деятелю. Таможенного контроля для него не существует. Его помощнику Кристиану Женетту даже дают разрешение на бессрочное пребывание в Советском союзе. Советы, в свою очередь, страстно желают попасть на Запад. Такие сделки обходятся недешево. Женетт рассказывает, как в Париже советские делегаты прошлись по ювелирным лавкам и в считаные минуты лишили его всей наличности. Эриху Хонеккеру тоже не удается устоять перед капиталистом Дасслером, и он подписывает «всеобъемлющий контракт» на снабжение атлетов ГДР, систематически уличаемых в допинге.
Но Хонеккер и большой любитель футбола Эрих Мильке, как и Дасслер, остаются верными лишь себе. И это порождает шанс для истории спорта: разумеется, «Штази» выходит на секретную службу Дасслера.
Сведения предоставляет информатор «Штази» Карл-Хайнц Вер с позывным «Чайка». Восточноберлинский функционер на протяжении двадцати лет снабжает «Штази» подробной информацией о деятельности лоббистов Дасслера, к которым сам имеет доступ. Его даже назначают генеральным секретарем Международной ассоциации любительского бокса. «На мой взгляд, это спортивно-политическое подразделение, возглавляемое лично Дасслером, является одновременно важнейшим звеном, осуществляющим шпионскую деятельность в капиталистическом мире», – пишет Вер. В своих донесениях он скрупулезно отмечает, как агенты Дасслера выдвигают или смещают международных функционеров, оказывают на них давление или подкупают. «Не возникает никаких сомнений в том, что в мире спорта сейчас ничего не происходит без участия этого концерна и, по моему мнению, многое сделано по воле этой группы» {10}.
В диктаторской Восточной Европе Дасслер чувствует себя особенно вольготно. Там же он подыскивает лучшего кандидата на должность главы МОК: Хуана Антонио Самаранча. У испанца на удивление много общего с Авеланжем. И тот и другой сыновья предпринимателей, оба спортсмены в прошлом, не питают никакой любви к спорту, который позднее подомнут под себя и станут править им, как самодержцы. Самаранч играл в роллеркей, который и по сей день не включен в олимпийскую программу. А вот Авеланж, футбольный босс, входил в олимпийскую сборную – правда, по плаванию (1936) и водному поло (1948). Оба строят карьеру под диктаторскими режимами. Перебои с финансами компенсируют беззаветной преданностью.
Самаранч тоже начинает в МОК новую жизнь. Несколько лет он служит наместником генерала Франко и не где-нибудь, а в традиционно непокорной Каталонии. Более того, он выказывает настоящую привязанность к диктатору, носит синюю рубашку фалангистов и без тени сомнения вскидывает правую руку. После смерти Франко разгневанные каталонцы изгоняют его. «Samaranch fot el camp, – кричит возмущенная толпа перед его резиденцией. – Самаранч, убирайся прочь!» {11}. Под прикрытием своих телохранителей он скрывается через черный ход. В 1977 году Самаранч отправляется послом в Москву, где в 1980 году должны состояться Олимпийские игры. Здесь, в Москве, Самаранч принимает помощника Дасслера, Кристиана Женнета – 62 раза в течение пяти лет. К началу Олимпиады Самаранч взбирается на трон, секретная служба Дасслера обеспечила необходимое количество голосов. Его противник, ирландский лорд Майкл Килланин, так выражает свое поражение: «Я и подумать не мог, что пост президента МОК можно купить» {12}.