Ричард Старк
Мафия
Часть первая
Глава 1
Когда женщина вскрикнула, Паркер проснулся, скатился с кровати, одновременно услышав позади хлопок глушилки. И пока он падал, пуля угодила в подушку, где только что покоилась его голова.
Паркер ударился лицом об пол. Его кургузый, пузатый пистолет 32-го калибра, зацепившись на миг за пружину кровати, гудел, как огромная черная муха, и рука Паркера потянулась было, чтобы подхватить его, не дав упасть на пол. Он уже наполовину выкатился из-под кровати и выставил пушку, поэтому стрелявший должен был бы уже знать о том, что он вооружен. Но Паркер не открывал огонь — дело происходило в номере отеля, а пистолет 32-го калибра был без глушителя.
Полуобернувшись, он еще раз крутанулся, снова закатившись под кровать, и услышал, как вторая пуля ударилась в пол прямо позади него. Прижав руки к бокам, Паркер вынырнул с другой стороны кровати, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот, другой, нагнувшись, приготовился стрелять под кровать. Паркер швырнул в него свой пистолет. Рукоятка угодила киллеру в лоб, аккурат чуть выше переносицы. Тот хрюкнул и упал, скрывшись из виду. Паркер нагнулся и заглянул под кровать с другой стороны: мужик неподвижно лежал, уткнувшись носом в пол.
Закричав раз, женщина теперь хранила молчание. Теперь она с застывшим от ужаса лицом смотрела во все глаза, как Паркер, поднявшись во весь рост, обходит вокруг кровати. Он был высокий и худой, с узловатыми венами и загорелой дубленой кожей. Его торс избороздили застарелые шрамы, а ноги были костлявыми и угловатыми: на них рельефно вырисовывались мускулы. Большие, мощные руки с узлами будто были созданы для того, чтобы орудовать топором и ворочать кирпичи. И когда Паркер в очередной раз поднял свою пушку, пистолет в его ручище мог показаться детской игрушкой.
Киллер лежал, раскинув ноги и руки, словно упал с высоты. Оружие все еще было зажато в его правой руке Паркер, наступив на запястье киллера, наклонился, чтобы вытащить его. Это оказался пистолетик 25-го калибра, хлопушка, годная разве на то, чтобы с близкого расстояния лишить жизни спящего человека, и бесполезная для сколько-нибудь более серьезной работенки. Однако глушитель был предназначен для оружия с более крупным стволом, и пришлось изрядно попотеть, чтобы приладить его на дуло 25-го калибра.
Паркер подсунул ступню под грудь киллеру и пинком перевернул его на спину. Тот плюхнулся, как рыба, выхваченная из воды; правая рука его, описав дугу, как мешок шмякнулась об пол. Бледное узкое лицо, жиденькие, еле заметные брови, маленький нос, тонкие губы и выступающие скулы — все это, как показалось Паркеру, уже не принадлежало живому человеку. А белая рубашка с наглухо застегнутым воротом и короткими рукавами, галстук в красную и зеленую полоску, отутюженные бежевые брюки без обшлагов и тщательно, до блеска надраенные коричневые ботинки на “молниях” вместо шнурков еще более подчеркивали безжизненность позы. На правом виске киллера багровел синяк вокруг небольшого пореза карминного цвета в самой середине. Паркер был уверен, что никогда прежде не встречал этого человека.
Женщина наконец-то обрела голос и полушепотом произнесла:
— Не следует ли нам обратиться в полицию?
— Заткнись на минуту! Дай мне подумать!
Положение становилось щекотливым. Она знала Паркера как Чарлза Уиллиса, заезжего бизнесмена с доходами чуть нескольких стоянок, ренты от недвижимости и прибыли от автозаправок, разбросанных по всей стране. И теперь женщина никак не могла увязать скромную особу Чарлза Уиллиса с появлением киллера посреди ночи. Поэтому сейчас — немедленно — он должен придумать какой-то убедительный рассказ, чтобы не только заставить ее поверить в него, но еще привести веские доводы, дабы заставить держать ее язык за зубами. Закону тоже не должно быть известно — отчего это профессиональный киллер целился в Чарлза Уиллиса?
Лучше всего в данном случае подошла бы, конечно, правда, но ему была неизвестна эта женщина, чтобы довериться ей до такой степени.
Полное имя этой привлекательной, высокой, с пышным, хорошо сложенным телом особы двадцати девяти лет от роду, с волосами цвета меда и золотистой кожей, было Элизабет Руфь Харроу Конвей. Она жила на алименты, выплачиваемые бывшим мужем, и денежные подачки своих родителей. Привыкшая к роскоши, она теперь не страдала от отсутствия средств, держала слуг, и все проблемы, которыми она была озабочена, касались лишь высокой моды. Это было почти все, что знал о ней Паркер. Ну, пожалуй, еще и то, что в постели она была превосходна и иногда подбирала себе заведомо свирепого партнера. Знал он и еще кое-какие детали, правда менее существенные, но никогда не пытался копнуть поглубже — не видел в этом смысла.
Но вдруг из горла киллера вырвался слабый булькающий звук, и его только что неподвижная голова заерзала по полу, пришли в движение светлые мягкие волосы. На лице выкупил пот, хотя в номере работал кондиционер и жары не чувствовалось. “Совсем скоро этот тип очухается, — подумал Паркер, — и до этого момента надо успеть договориться с женщиной”.
Он заметил, как та наблюдает за ним, и был удивлен выражению ее лица. Она едва слышно дышала, но ни страха, ни изумления, вопреки своим ожиданиям, Паркер не увидел на ее лице. Женщина, напротив, казалась возбужденной и сгоравшей от любопытства. Точно так же она смотрела на него, когда была в постели: вся — ожидание. Что же — значит, надо открыть ей правду? Да, несомненно, надо, но не всю, а совсем немного, самую малость.
В номере, возле того самого окна, в которое был вмонтирован кондиционер, стоял деревянный стул с мягким сидением и спинкой. Паркер принес его к кровати и уселся.
— Чарлз Уиллис — это совсем не мое имя, — сообщил он. — Меня зовут по-другому. Это как бы мой рабочий псевдоним. Тебе хотелось бы немного узнать, чем я занимаюсь?
— Что? — Женщина нахмурилась и тут же отвела глаза, взглянув на мужчину, лежащего на полу между ними. — Я понимаю... Так ты не Чак Уиллис?