Двое натрое сходятся представители наркобизнеса для переговоров в центре площадки. Один из дельцов немолодой, высокий, резкий в движениях, желчный. Другой флегматичный гладкий щеголь, почему-то в вечернем костюме, на шее бабочка, в кармане цветной платочек.
Сошлись, остановились, заговорил Феликс.
«Псы» настороженно наблюдают, каждый вроде бы просто переминается на месте, но так переминается вратарь, ожидая мяча.
Мордята тоже полны воинственной готовности, но у них иная выучка – правые руки в оттопыренных карманах.
Феликс заканчивает короткую речь:
– Итак, мы обеспечиваем снабжение и берем на себя вашу защиту.
– Кроме вас, пока защищаться не от кого! – выпаливает желчный.
– Пока, – подчеркивает Феликс, – пока дело сравнительно молодое. А дальше неизбежно начнется рэкет. Понадобится и физическая защита, и юридическая. На Западе, когда организуется трест, поглощающий мелкие фирмы…
– Запад нам не указ! – прерывает желчный и взглядывает на флегматика.
– Я человек маленький, – притворно смиренничает тот.
– И у маленького человека могут быть большие неприятности, – замечает Феликс.
– Контингент у меня – сплошь уголовники. Авось сами отобьемся, – и щеголь поправляет бабочку, скрывая под скромностью каменное самодовольство.
Феликс набирает воздуху для новой красноречивой тирады, Хомутова его опережает.
– Про него ясно. А вы? – спрашивает у Морды.
– Сроду ни под кем не ходил, сам себе голова! И молодежь сомневается. Хотим, говорят, семейный подряд!
Эта шутка, предлагающая более примирительный тон, позволяет надеяться на возможность согласия.
– Подумайте! – смотрит ему в глаза Феликс. – В данной ситуации самолюбие – плохой советчик, – говорит он всем.
– У меня возражения чисто экономические, – отзывается желчный. – Говорите, льготы? Грабеж!
– А ты, отец, не жадничай! – злится Феликс. – Похороны дороже!
Желчный гневно вскидывается, отпрянув на полшага.
Всплеск эмоций замечен охраной, она дергается вперед, но всевидящая Хомутова дает отмашку, и обе группы отступают.
– Извините его, он зря нервничает, – улыбается Хомутова. – Мы вас слушаем.
Желчный, как верно определил Феликс, болезненно жаден.
– Оброк желаете, да? Да кто бы полез в такие дела, как наши, если делиться прибылью. Потому рискуем, что на копейку рубль нарастает. Не знаю, как другие, а я столько взяток раздаю… если вы еще начнете обирать – да лучше на завод к станку!
– До чего мужики глупый народ, – посмеивается Хомутова. – Ну… как у нас говаривали в заключении, не хотите по-плохому, по-хорошему хуже будет, – и направляется к машинам.
Феликс, чуть поотстав и с оглядкой, идет за ней.
«Псы», Мордята и прочие сопровождающие лица напряжены: если будет драчка, то сейчас.
Но Морда со спутниками, тоже пятясь, благополучно отступают.
И вот все в машинах.
Обе не договорившиеся стороны медленно разъезжаются задним ходом, чтобы не разворачиваться, подставляя бок.
…Желчный входит в лифт вместе с человеком помоложе, наживает кнопку 10.
– Не очень мы над вами вчера резвились? – вежливости ради спрашивает сосед. – День рождения.
– Через неделю у меня юбилей, возьму реванш, – обещает желчный.
Он выходит на своем десятом этаже, лезет за ключом, и тут рука в толстой перчатке – чтоб не прокусил – крепко зажимает ему рот и нос.
Его подкараулили трое «псов». Сообща выворачивают ему руки за спину, ведут к заблаговременно открытому окну до пола на лестничной площадке.
Сильно толкают наружу.
Короткий крик.
С улицы видно, как летит вниз долговязая фигура.
В это время второй делец, флегматик пижон, готовит трубку с длинным мундштуком для курения опиума.
Клиент в наколках ждет, сидя на койке.
Койки, вернее, топчаны размещены по периметру комнаты изголовьем к стене, и на них лежат человек восемь в разной степени опьянения – кто уже в полной прострации, кто еще потягивает очередную трубку. Большинство полуодето. В стене, подключенный к вентиляционному накалу, гудит мощный вентилятор. За окнами поздний вечер. Это квартира, оборудованная под притон наркоманов.
Во второй комнате в пульсирующем свете цветомузыки мечутся в танце несколько пар, употребивших взвинчивающие снадобья.
В передней дежурит тип лет тридцати с литыми кулаками – привратник и вышибала; он участвовал во встрече на природе.
Раздается сигнальный звонок в дверь: длинный, три коротких, длинный. Вышибала смотрит в глазок.
Появляется бдительный хозяин и тоже смотрит в глазок, успокаивается, сам открывает дверь с пятью замками.
В притон барски вваливается импозантный мужчина, растрачивающий последние мгновения средних лет.
– Ох, устал! – жалуется басом он хозяину, скидывая плащ и охорашиваясь. – Но играл сегодня, как бог. Кого-то ранили стрелой… средние века… житуха… А теперь как белка в колесе, дышим окислами свинца, воду пьем переработанную из канализации… Кто у тебя?
– Как обычно, шпана.
– Это хор-р-рошо! Педиков нет?
– Пока нет. – Хозяин ведет гостя на кухню. – Что будете?
– Давай, братец, так: сначала вздернуться, повеселиться, потом – в отпад. Чего-нибудь новенького попробовать нет?
– Фирменное достали. ЛСД.
– Брось контрабанду, засыплешься, – рокочет бас. – Давай героинчику. И кого-нибудь за компанию пригласи, не одному же. – Бас кладет в карман хозяину три сотенных. – Поблатнее. С самого дна зачерпни, с самого дна… Кха, голос сел… Человек – это звучит… не звучит, вер-рно?
В этот миг квартирную дверь одним ударом высаживают внутрь, привратника скручивают. Квартира наполняется сотрудниками милиции во главе с Томиным. При нем Сажин и Курков.
– Всем оставаться на местах! – звучит команда, усиленная мегафоном.