Гул негодования пробежал по рядам журналистов. В течение всего нескончаемого процесса мы еще не слышали столь возмутительного признания… Обвиняемый умолк. Пустыми глазами он обвел огромный зал, где находились журналисты всех стран мира. Допросив притворно плачущим голосом разрешения, он сел. Эсэсовец был крайне озадачен. Убежденный в важности своей миссии, он никогда ничего не спрашивал. Допросы, которым подвергли его офицеры союзников, казались ему мелкими придирками, реваншем победителей. Он понял, что здесь бесполезно повторять те слова, которые он привык произносить перед рейхсфюрером СС Гиммлером…
Растревожив свою память этим мрачным воспоминанием, я постарался забыть «убийцу цыган». «Человек-робот, — подумал я, — такие существовали во все времена». Однако то, что молодой человек из хорошей семьи мечтал вступить в СС, имея при этом склонность к занятиям искусством, показалось мне предельно гнусным. Пусть то, что я говорю, шокирует некоторых бывших лейтенантов вермахта, у которых сегодня седые виски и прекрасное положение в их преуспевающей стране. Если они испытывают чувство принадлежности к элите германских офицеров регулярных войск, почему никто из них не счел нужным осудить Лейббранда? Следует ли из этого, что баланс весов западногерманской Фемиды, как утверждает Беата Кларсфельд, искажен почтением к истэблишменту? На процессе в Штутгарте брошенные на чашу весов трупы несчастных парней родом из Тосканы, Абруццы или Калабрии не весили ничего по сравнению с другой чашей, на которой восседал «герр профессор», человек с тонкими, недобрыми губами, автор архитектурных проектов аэропортов во Франкфурте, Цюрихе и Милане.
Курт Лейббранд, по-видимому, «лишь однажды» за всю свою жизнь стал убийцей, и сейчас этого достойного представителя авангарда технического прогресса, который строит Европу 2000 года, не мучают угрызения совести.
После статей о Лейббранде на меня обрушились с критикой и упреками. «Вы даже не итальянец! Какое вам до этого дело?» Позже я получил письма от целой своры адвокатов, защищавших Лейббранда, а также от «знакомых» обвиняемого. Сначала меня пытались «унять». Были попытки вызвать меня на «совершенно откровенный» разговор о деле, бросающем тень на честь великого урбаниста. Затем в агентство, распространявшее мои статьи в Бельгии, начали поступать угрозы. Позднее мне предложили весьма секретно «щедрое возмещение моих расходов» на выбор: некую солидную сумму или автомобиль «мерседес». Я не колеблясь отказался.
После долгого разбирательства Лейббранд был приговорен к весьма мягкому наказанию. Шум, поднятый итальянской прессой на эту тему, вполне вознаградил меня.
Эта провансальская долина, пересеченная траурными рядами кипарисов и наполненная треском цикад, славится двумя памятниками старины: придорожной гостиницей «Монклар» и замком Пьоленк.
Подобно гончей, тощий Лейббранд сначала примчался в расположение гестапо. Он рассчитывал найти здесь дружеское внимание и поддержку гауптштурмфюрера Лидтке. По мнению однорукого Карла, одним из первых уступившего в гитлерюгенд, созданный в Австрии задолго до аншлюса, майор Дернеш заслуживал военного суда. Лидтке обещал использовать свое положение и свой «опыт» для обоснования необходимости этой «очистительной» операции.
Во время процесса в Штутгарте, как мне рассказывали, Лейббранд ни разу не опустил глаза, за исключением момента, когда его спросили о его эсэсовском пособнике. Адвокат обвиняемого д-р Конрад Гауссман уточнил, что западногерманская федеральная полиция, так же как и он сам, безуспешно пыталась его найти.
Гауптштурмфюрер СС исчез однажды ночью… Я сам перерыл множество документов, просмотрел списки полицейских СД в Берлине, Люнебурге, Вене, запрашивал центры по розыску военных преступников.
Карл Лидтке, родившийся в 1918 году в Мёдлинге, сделал карьеру в службах, находившихся под контролем НСДАП. В качестве ответственного за звено гитлерюгенда он был рекомендован в партийную «школу курсантов» и одно время носил черную форму с красной повязкой гауптшарфюрера в венской казарме. Рана, полученная им в тяжелых боях под Керчью, ускорила его продвижение. Он был зачислен в СД. Затем Лидтке, который всегда носил протез в черной перчатке, был переведен в 1944 году на Западный фронт. После высадки союзников на побережье Прованса и трагического эпизода в Пьоленке он, как я думаю, оставался несколько недель в районе Монбельар, где вдоль швейцарской границы еще долго шли ожесточенные бои. Он, безусловно, пережил капитуляцию нацизма.
Хотя семья Лидтке находилась в Ваграме, деревушке, около которой Наполеон разбил эрцгерцога Карла, сам он укрылся в Тироле или на юге Баварии: он не мог возвратиться в родные края, так как там находились советские войска. Имея связи с австро-венграми и словаками, которые были с 1941 года зачислены в добровольные полицейские отряды, состоявшие на службе у нацистов, Лидтке, вполне вероятно, связал свою судьбу с такими же, как он сам, выходцами из Центральной Европы. Многие из них решили эмигрировать в Канаду.