Через один швейцарский банк я навел справки о «Мальто С. А.» из Лугано и спустя некоторое время выяснил, что это общество было ликвидировано путем ложного банкротства, оставив после себя пассив в 10 миллионов франков. Итак, у меня оказался долг в 550 тысяч солей, больше, чем я мог бы собрать за десять лет работы. Швенд заверил меня, что, «немного подождав и проявив терпение», мы вернем эти деньги. Он обещал мне отправиться в Панаму, где у него достаточно «хорошие отношения с полицией», чтобы взять за горло отца Зильберштейна. «Я раздавлю этого еврея», — восклицал Швенд, притворяясь возмущенным.
Швенд добавил, что узнал, будто Альберта Гальбана зовут на самом деле Моизом Мюльбауэром, и что «он негодяй». Вскоре он представил мне Клауса Альтмана, президента общества «Трансмаритима Боливиана», который пообещал, что найдет способ вернуть утраченные деньги[59].
В отчаянии, готовый на все, лишь бы выпутаться из этого дела, я поверил тому, что говорил Альтман. Он предложил мне обеспечить фрахтование судов «Трансмаритимы» и таким образом получить приличные комиссионные. Он уверял, что речь идет о «совершенно законной» операции, не связанной ни с каким риском. «Трансмаритима» нуждалась в большой сумме свободных денег для оплаты издержек по фрахтованию и складированию. Заинтересованное лицо получило бы доверенность для фрахтования на предъявителя, которая могла бы быть обращена в наличные деньги в порту назначения. Таким образом, я вручил бы Альтману сумму в 2,2 миллиона солей. Мои комиссионные должны были составить 200 тысяч солей. Я приободрился, поверив в то, что погашу часть своего долга Мюльбауэру.
Каково же было мое разочарование, когда два дня спустя Швенд потребовал возвращения этих 200 тысяч солей…»
Я прервал чтение о злоключениях несчастной жертвы Швенда. Пока Крен просматривал листы тончайшей бумаги, я предался воспоминаниям.
Лето 1945 года. Первые беглецы со свастикой достигли самой южной части Нового Света, в большинстве своем избежав регистрации в полиции генерала Хуана Доминго Перона. В самом деле, даже глава аргентинского государства, принужденный в конце концов объявить войну «третьему рейху», испытывал страх. Он знал, что союзники скоро найдут в архивах Вильгельмштрассе или СД следы его связей с нацистским миром, его сделок с непосредственным окружением Гитлера, который его заверил в 1942 году, когда он был военным атташе Аргентины в Берлине, что возведет его, простого штабного офицера, не имеющего надлежащего образования, на трон в латиноамериканской части мира.
1946, 1947, 1948 годы… «Странные» беглецы смешались с потоком «перемещенных лиц», опекаемых и сортируемых Международным Красным Крестом и организациями, зависимыми от Ватикана. Это бывшие служители «нового порядка»: немцы, венгры, югославы, итальянцы, румыны.
Наиболее крупные среди германских беглецов тотчас же принимались в пансионе Юрмана, в сортировочном пункте Винсенте Лопес на окраине Буэнос-Айреса. На этот раз местная полиция не сводила глаз с вновь прибывших: она опекала их, оказывая любезное покровительство. Для Хуана Перона международная ситуация на этот раз сложилась неплохо: он получил отсрочку на десять лет.
Kamaradenwerk, это нацистское товарищество, было задумано и управлялось Гансом-Ульрихом Руделем, асом люфтваффе, менее запятнанным, чем его друзья из СС. Согласно схеме, разработанной на встрече в «Мезон руж», оно играло роль конторы по трудоустройству для 7—8 тысяч немцев, бежавших из Европы в страхе перед возмездием. Их быстро снабжали видом на жительство и временной работой. После этого им предоставляли самим барахтаться в паучьей сети бывших нацистов, которая протянулась от Патагонии до побережья Карибского моря. Внутри этой вновь возникшей группировки сложится своя иерархия. Когда-то видный штурмбаннфюрер СС окажется простым рабочим на филиале завода «Мерседес» (например, Адольф Эйхман). В то же время заурядный шарфюрер СС (старший сержант), воспользовавшись многочисленными связями, займет пост главного агронома, управляющего огромной образцовой фермой в пампасах (как Ганс Цаэляйн, бывший телохранитель Гиммлера).
59
Среди документов, найденных в доме Швенда во время обыска, по приказу судьи Сантоса Чичизолы 13 апреля 1971 года, фигурировала обширная переписка между Швендом и Альтманом и неким д-ром Хибером, президентом общества «Мальто». Из писем явствует, что Швенд и Альтман продали Хиберу должность консула Боливии в Лугано. Что касается отца Зильберштейна, он действительно существовал, однако его имя было использовано без его ведома.