Создание банка развития, Банка развития Экваториальной и Южной Африки, было благородной попыткой стимулировать предпринимательство на юге Африки. Он просуществовал несколько лет и помог сотням малых предприятий, но в конечном итоге оказался в слишком затруднительном положении, поскольку правительство ЮАР отказалось разрешить ему управляться из страны. Это означало, что банк, который опирался на европейские и местные доноры в качестве учредительного капитала, должен был управляться из Цюриха, но с региональным офисом в Мбабане, Эсватини (тогда Свазиленд), что никогда не способствовало эффективной работе.
Антон Руперт был продуктом своей эпохи. Он родился в период политических потрясений, когда африканеры приступили к реализации проекта апартеида, вызванного раздуванием националистических настроений в первые десятилетия после Южноафриканской войны. Он был поглощен бедственным положением своего народа и воспользовался обстановкой, созданной приходом к власти африканерских политиков в 1930-1940-х годах, чтобы построить многомиллиардную империю. Об этом ярко свидетельствует тот факт, что влиятельные и политически связанные африканеры того времени принимали самое непосредственное участие в первых днях работы Рембрандта, а также выступали в качестве наставников молодого новичка. Руперт также сыграл значительную роль в более широком общественно-политическом движении, направленном на возвышение африканеров.
Он не был полностью убежден во всеобщем избирательном праве и в 1960-х годах объяснил это в своей речи в США, в которой - в эпоху ухуру, независимости Африки и движения за гражданские права - он предостерегал против "один человек, один голос, один раз". По имеющимся данным, он утверждал, что прежде чем предоставлять избирательные права небелым, необходимо создать прочную основу для социального и экономического развития. Без этих основ, по его мнению, демократия не сможет выжить.
В 1978 году он повторил эту тему в своей речи в Масеру, когда в подготовленном выступлении вновь заявил, что слишком много внимания уделяется принципу "один человек - один голос", вместо "один человек - одна работа". Его заранее предупредили, что это не будет воспринято положительно, и он решил опустить этот момент, но к тому времени письменный текст уже был распространен.
Однако, похоже, что Руперт, даже несмотря на то, что он пользовался законодательной и управленческой базой, созданной политикой раздельного развития, никогда не был идеологом апартеида. Его биограф утверждает, что Руперт уже в 1947 году понял, что расовая сегрегация не может быть долгосрочным решением социальных проблем и проблем развития страны. Философия взаимовыгодного партнерства в бизнесе Руперта и Рембрандта, похоже, вытекала и из его политических взглядов: хотя он, очевидно, не был искренне привержен либеральной демократии в течение длительного периода времени, он понимал, что порабощение целого народа разрушит и бизнес, и общество.
Он явно испытывал антипатию к Вервурду и, согласно интервью с его биографом, считал родившегося в Голландии премьера, жестко придерживавшегося апартеида, "таким же катастрофическим аутсайдером, каким был Гитлер для немцев".
В 1966 году он дал интервью журналисту Аллену Друри в Стелленбоше и сказал, что судьбы белых и черных людей в Южной Африке переплетены, что "если африканец не ест, мы не спим... если он не преуспеет, мы не преуспеем, а если мы не преуспеем, он не преуспеет".
По мере того как росла его бизнес-империя и расширялись интересы за пределами Южной Африки, Руперт стал играть более публичную роль и все громче выступать против апартеида, описывая его как систему, основанную на страхах белых, которая, по его мнению, была неустойчивой.
Но могли ли Руперт - и Рембрандт - сделать больше, чтобы ускорить конец апартеида? Да, считает сын Руперта Иоганн.