Руперт признал, что белые люди получили несправедливые выгоды от апартеида и что некоторые компании тоже. Однако он, похоже, с трудом примирился с тем, что в целом бизнес, в котором преобладали белые люди, в конечном итоге выиграл от системы сегрегации, порабощения и поставок дешевой рабочей силы: "Я думаю, первый вопрос, который мы должны задать, - выиграл ли частный сектор от этой несправедливой и бесчеловечной системы социальной инженерии? И я думаю, что это [неясный] вопрос. Я не собираюсь спорить об этом, думаю, это дебаты, которые можно вести неделями".
Он заявил комиссии, что у Rembrandt не было никаких "сладких" сделок с правительством и она никогда не имела дел с государством, за исключением одного раза в демократическую эпоху, когда она помогла пенсионным фондам профсоюзов получить долю в сделках по мобильной связи. Компания Rembrandt финансировалась из денег африканеров, а ее первыми акционерами были фермеры, потому что, как он утверждал, "откровенно говоря, никто не хотел вкладывать деньги".
Он рассказал комиссии, что из-за того, что семья выступала против апартеида, африканеры стали угрожать и оскорблять их, а на него навесили ярлык коммуниста.
После того как Руперт закончил свои показания, Борайн похвалил отца Руперта и его философию социальной и экономической справедливости. Его также тронуло письмо отца к Боте, в котором он просил тогдашнего президента ликвидировать апартеид, и он сказал, что такие настроения в какой-то мере развеивают опасения, что бизнес занимается только прибылью и связями с общественностью. В то же время, однако, Борайн заметил, что, согласно исследованиям, Рембрандт оставался близок к Национальной партии, и спросил, не делал ли он "крупные финансовые взносы" в партию?
"Когда я пришел в компанию, - ответил Руперт, - я начал с того, что просмотрел все записи... Я точно не нашел никаких пожертвований в пользу Национальной партии. Может быть, они и были, но я могу вам гарантировать, что у них не было денег". Компания была не в том положении, чтобы давать деньги кому бы то ни было", - сказал он.
Руперт объяснил, что с самого раннего возраста он понимал, что семья не была "с" Национальной партией и что взаимная неприязнь, определявшая отношения его отца и Вервурда, не позволила Рембрандту оказать поддержку партии. Партия поднялась в его глазах только тогда, когда де Клерк приступил к политическим реформам, прекрасно зная, что будет распят своим собственным народом.
Когда один из членов комиссии спросил о речи его отца на Втором экономическом конгрессе народа в 1950 году, в которой Антон Руперт говорил о том, что африканеры должны взять на себя ответственность за то, чтобы белый человек стал хозяином (в отличие от "последователя" коренного населения), он защитил своего отца, объяснив, что правящая идеология того времени была основана на заботе о выживании и что существовала искренняя вера в то, что раздельное развитие обеспечит будущее белого человека: "Вскоре стало очевидно, что равных условий не будет, если все активы окажутся у одного меньшинства. Поэтому развитие должно было быть раздельным, но неравным. И тогда это стало не только аморальным, но и практически неосуществимым".
Но TRC не согласилась с аргументом, выдвинутым многими корпорациями, что они боролись в искусственной и жестко регулируемой среде. Мысль о том, что апартеид был для них бременем, повышая стоимость ведения бизнеса и подрывая базу профессиональных навыков, была отвергнута. Критики бизнеса, в частности АНК, утверждали, что, напротив, бизнес добился богатства, власти и доступа благодаря "дискриминации и угнетению чернокожего большинства".
Этому вторит профессор из Стелленбоша Сампи Терребланш, который заявил: "Бизнес должен открыто и безоговорочно признать, что структуры власти, лежащие в основе господства белой расы и расового капитализма на протяжении 100 лет, были таковы, что белые незаслуженно обогащались, а люди, не являющиеся белыми, незаслуженно обеднели". Терребланш утверждал, что это влечет за собой сговор между различными слоями общества "для создания условий, которые ведут к систематическому совершению грубых нарушений прав человека. Это способствует возникновению экономической и политической структуры, культуры и системы, которые порождают и поощряют определенные модели поведения".
Еще более ярко это проиллюстрировал так называемый "супершпион" апартеида Крейг Уильямсон, который ранее выступал на слушаниях по вооруженным силам:
Наше оружие, боеприпасы, униформа, транспортные средства, радиостанции и прочее оборудование были разработаны и предоставлены промышленностью. Нашими финансами и банковскими операциями занимались банкиры, которые даже выдавали нам секретные кредитные карты для тайных операций. Наши капелланы молились за нашу победу, а наши университеты обучали нас военному делу. Наша пропаганда велась средствами массовой информации, а наши политические хозяева раз за разом возвращались к власти с постоянно растущим большинством голосов.