И такие бывают в религиозной сфере нередко. Свояк свояка видит издалека.
Полное сходство почерка в письме и сама личность божьего человека старца Григория — и круто замешанный скандал уже готов.
Открывать глаза на своего бывшего приятеля Григорию поздно, но, вот предупредить про будущее стоит.
И еще я должен что-то продемонстрировать из божественного, чтобы заинтересовать Старца конкретно в своей личности. Ему такие знакомцы с разными способностями не помешают для усиления впечатления о самом себе.
Вскоре меня проводят на кухню, где Старец пьет чай. Настроен он неласково и просто кивает мне, даже не поднимаясь на ноги:
— Чего тебе надобно, Сергей Жмурин?
Да, очень похож на свои фотографии, черен волосом и лицо такое интересное, необычное очень. Даже на меня производит серьезное впечатление своим взглядом умных глаз.
— Разговор серьезный имеется, уважаемый Григорий Ефимович. Я бы от чая тоже не отказался, особенно, если с бубликами.
Распутин с удивлением смотрит на меня:
— А дело у тебя какое?
— Да все про приятеля вашего бывшего, иеромонаха Илиодора, в жизни Труфанова.
— Не приятель он мне! Тварь подлая! — вспыхивает тут же Распутин.
— Знаю, уважаемый Григорий Ефимович. Денег вы ему не посулили от монарших особ. Пять тысяч на типографию. Вот он сразу на сторону ваших врагов перешел, хотя и так давно собирался. И письма выдал газетчикам.
В хмуром взгляде Старца появляется интерес:
— Откель знаешь его?
— Нет, Григорий Ефимович. Я Илиодора и не видел никогда в жизни. Однако же — знаю много чего. И новости мои не очень хороши для вас и императорской семьи.
— Говори! — теперь Распутин хорошо настроен на общение.
— А позвольте мне чаю, уважаемый, да с баранками. Там и поговорим обстоятельно и со значением.
— Яков, обслужи господина разночинца! — зовет Распутин кого-то из прислуги.
Пока готовится чашка и насыпаются свежие баранки в миску передо мной, я молчу. Потом показываю взглядом на Яшку, мол, лучше бы отправить его подальше.
— Выйди. Да будь рядом, если позову, — командует ему Распутин, слуга уходит в соседнее помещение, коридор, ведущий к двери.
— Так вот, Григорий Ефимович. Приснился мне сон вещий.
Глаза у Григория Распутина удивленно расширяются, но, я пока решил зайти через такую ссылку на знание будущего.
— Они мне часто снятся и всегда сбываются. Что Труфанов подал на сложение сана и в декабре покинет место ссылки в Флорищевой пустыни. Вернется к себе на родину, да с мыслями злыми.
Про покушение я пока говорить не буду ничего, тут теперь все вилами по воде становится писано, когда я так бесцеремонно в историю влезаю.
Когда я начинаю вмешиваться в прошлое страны.
— И в четырнадцатом году убежит из России через Финляндию. После этого начнет книги писать и издавать про тебя, Григорий и всю… — тут я показываю пальцем наверх, — Семью.
— Да как ты можешь это знать? — хмурит брови Распутин, — Про подлеца этого?
— Говорю же — сны вещие у меня часто бывают. Не веришь мне? А я докажу. Смотри, вот пишу на бумаге, — я достаю приготовленную заранее тетрадь и карандаш.
— Значит так, 29 мая — Греция и Болгария подпишут договор о военном союзе, направленный против Турции, — записываю я свои слова и отдаю Старцу.
— Значит, у нас напишут про это тридцать или тридцать первого мая или первого июня. Вот тогда и ты убедишься в моих словах, Григорий Ефимович.
— Но, это еще не все. Я могу видеть вдаль гораздо дальше. В октябре Болгария, Сербия, Черногория и Греция нападут на Османскую империю.
Потом я молчу некоторое время. давая Распутину усвоить мои слова.
— Но, Григорий Ефремович, не это главное для России и императорской семьи. Знаки я вижу. И знаки — меня пугают. Над Россией стоит сплошной дым от пожаров, гибнут люди на войне, особенно наши крестьяне. России нельзя воевать с Германией! Ни в коем разе!
Вот, теперь я вижу, как недоверчивое выражение на лице Старца пропадает. Я как раз повторяю его слова в будущем, так что я знаю, куда я бью.
Глава 19
Да, нужное мне впечатление я произвел на Старца Григория определенно.
Хотя, какой он старец? Ему всего-то сорок три года на самом деле, в самом соку мужик. Наверно, ему эти богатые, чистенькие и воцерквленные им бабы вокруг него по ночам самому снятся, в искушение праведника вводят.
Ну, если по нашим понятиям, руки он все же распускает, щупает фанаток своих серьезно, однако, открыто ни с кем не живет, соблюдает диспозицию святого человека для вида.