Умолчав о том, что он сам оказался слишком нерешителен в ответственный момент, а разлука с любимой семьей связала ему руки крепче веревок. Ситуации в Петрограде он не знал, приехавшие депутаты, теперь уже без павшего в моей засаде Гучкова — просто нагло наврали ему, что чего-то там контролируют в мятежном городе. Какая-то власть у них сначала была, но, решить вопрос с тем же Петросоветом рабочих и солдатских депутатов они не могли и в самые лучшие времена, а вскоре оказалось, что и их защищать больше некому, кроме сотни юнкеров.
— Так что — это неизбежно? — глухим голосом спросил меня Николай Второй, пристально изучая мое честное лицо.
— Отнюдь, государь. Даже теперь вы знаете достаточно, чтобы не попасться в ловушку измены и трусости в эти самые дни. У вас за спиной пятнадцать миллионов на фронте, пусть далеко не все они будут стрелять в своих братьев. Но, боевые части с фронта вполне смогут разогнать трусливых для них запасных тыловиков. Еще есть возможность перекрыть все железные дороги и через три дня Петроград сам сдастся без хлеба.
— В самом деле, предупрежден — значит вооружен, — реально обрадовался император и повторил эти слова на латыни.
— И что ты можешь мне посоветовать, как знающий будущее человек? — вдруг он спросил меня.
— Могу, Ваше Императорское Величество! — ответил я.
Потом помолчал немного и высказался так:
— Самое простое решение — никаким образом не вступать в войну с Германией! Оно не единственное, но, однозначно — самое простое!
Глава 2
— Почему именно с Германией? — не понимает меня император.
— Да, вы правы, это я немного неправильно выразился, государь! Просто не вступать в войну с государствами Оси ни по какому поводу. Ну, хотя бы первые пару лет, как минимум, когда начнется схватка в центре Европы. Ни с Германией, ни с Австро-Венгрией, ни с теми же их союзниками — Турцией и Болгарией. Италия откажется воевать за прежних союзников, то есть, Англия перекупит ее на корню за льготный кредит в пятьдесят миллионов фунтов стерлингов.
— Вы убеждены в своих словах? — недоверчиво спрашивает Николай Второй.
— Абсолютно, государь. Однако, вы тоже должны понимать, что я знаю историю прошлого именно в тех рамках, как если бы она шла точно так же, как все случилось. Но, ведь теперь вы сможете изменить историю очень значительно хотя бы тем, что не отправите российскую армию защищать сербов. Признаете право австрийцев требовать справедливой сатисфакции от сербов. И оставите разбираться эти европейские страны между собой.
— Но, сербы наши братья по вере. Мы должны их защищать в любом случае, — хмуро отвечает мне царь, — Меня съедят общество и двор.
— Должны? Посочувствовать должны, конечно. Выказать озабоченность, но, одновременно осудить убийство наследника престола просто так, потому что французской контрразведке пришло задание сверху втравить Россию в ненужную ей войну. И особо отметить роль французов в покушении, даже если не найдется никаких доказательств. Тут дело такое, государство может заявить и без всяких фактов, ссылаясь на секретную информацию. Но, русские люди не обязаны именно принудительно умирать за них. Отправим воевать добровольцев. А тех, кто будет трепать языками в Думе и прессе — доставим принудительно в пломбированном вагоне на сербский фронт. Чтобы не разжигали военный психоз и ажиотаж в обществе за чужой счет — пусть сами послужат пушечным мясом и смазкой для австрийских штыков. И от бесполезных горлопанов, очень даже вредных, избавимся и сербам поможем хоть так. Они, понятное дело, не такой помощи от России ждут, но, тут явно своя рубашка ближе к телу.
Вижу, что император пока не согласен, но, мою правоту тоже не совсем отрицает.
— Государь, что поделать, если братья такие довольно проблемные оказались, болеют фантомами Великой Сербии четырнадцатого века на самом деле. И что, нам за них воплощать эти прекрасные мечты сербской элиты кровью своих солдат? Проще иногда им давать самим решать те проблемы, которые они фактически своими руками и создадут. Пусть взрослеют и учатся на своих ошибках. Тем более, как раз за них англичане и французы должны воевать, а ментально они ближе к нам все равно окажутся.
— Кстати, договор о взаимной защите у нас с ними имеется? Нет ведь? — резонно я спрашиваю Николая Второго.
— Договора не имеется, однако, они ориентируются во внешней политике именно на Россию, — сразу же отвечает царь.