Сквозь муть в глазах виднеется лицо друида, кажется, он улыбается? Коварный урод, даже Колдуны считали яд оружием слабых!
- Бесполезно. Ты вдохнул достаточно, и теперь...
Сознание ускользает, никакая воля не спасает от навеянного забвения. В темноте слышу насмешливые слова врага:
- ...ты, бессильный, познаешь свой величайший Страх. И будешь сломлен. Как сломал нас. Око за око, Предатель. Уходим!
Просто убить врага уже не в моде? Друиды и их изощренные пытки, наслышан. Это вы зря... Я был истязаем вашим Богом, вряд ли вы его переплюнете. Последним ощущением перед тьмой было гордое злорадство.
***
- Он уже три дня так лежит, вы можете что-то сделать?! - злая как фурия Вельда кричит на Мастера Маны.
- Мы уже сделали, что могли, - постарался мягко ответить Анхилл.
- Идите к черту! - резко выплюнула юная королева.
Вельда затихла, красная от злости и с глазами, опухшими от слез, снова повернулась к кровати. А там, привязанный к ложу, лежит бледный, как снег, Азидал. С другой стороны кровати сидит хмурый и мрачный Фрес.
В отличие от Вельды, он действительно понимал, что они сделали что могли. Тот бой дался трудно всем, и даже сообща Мастера смогли убить лишь двоих, а остальным были вынуждены дать отступить, когда увидели лежащего без сознания Азидала.
Брат надышался странной пыльцы, что растворилась в крови и въелась в тело так, что не вытянешь. Десятками способов они попробовали ослабить магическую гадость, что явно влияет на Разум Азидала.
Его уже осмотрел Хоррох, лучший Маг Разума, но и он ничего не смог сделать. Вердикт не утешающий, Король пребывает во власти кошмаров и иллюзий, блуждает в самых противных своих воспоминаниях. Буквально заново переживает их, чувствуя все едва ли не сильнее, чем было наяву.
Они уже догадались, что враг задумал. Сломить короля, превратить в безвольный мешок плоти и костей без грана разума и трясущегося от ужаса.
И к своему сожалению Фрес признал, что были в прошлом события, которые могут сломать брата еще раз, и не дать встать вновь. Если он сейчас переживает именно те воспоминания, то все очень, очень хреново. Хоррох говорил, что король не понимает что это иллюзия разума. Не помнит будущего, лишь происходящее для него настоящее.
Сейчас собственная магия Азидала сама же усиливает воздействие той странной пыльцы, приняв ее как часть организма хозяина.
- Держись, брат, - Фрес стиснул холодную руку, пытаясь передать тепло и чувство присутствия. - Мы найдем лекарство, только продержись.
Напротив беззвучно плачет Вельда, всматриваясь в искаженное лицо мужа. Это все, что им остается - ждать и верить, что он справится. Не может не справиться. И плевать что уже бродят слухи, что шансов нет.
***
Темнота, тяжесть, боль. Время, что тянется невыносимо долго, и желание умереть уже, чтобы не мучаться. Меня придавило завалом, рядом начинают вонять трупы тех, кому повезло умереть до меня и не страдать.
Подземелья Расколотых Гор, дом полчищ Нежити, вот где меня завалило в конце тяжелого боя. Какой же я был дурак, что полез на то Умертвие, и за мою глупость сполна расплатились другие... Но я все же победил, и некоторые успели отступить.
Теперь все, чего я жду, это медленной смерти. Которая никак не желает наступать. Чертоги Даргала, какие они? Пустят ли меня туда после свершенных грехов и глупости?
Мысли медленно исчезают, на замену приходят чувства. Голод рвет живот, боль в груди, раскаяние в сердце и отчаяние в душе. Темные эмоции вцепились и не желают отдавать меня смерти. И так идет время, которое давно застыло для меня в этом ужасе темноты. Под завалом.
Свет и голоса кажутся предсмертной агонией, но нет, они оказались настоящими. Меня вытащили! Но после слов целителей:
- Магом больше не быть.
Лучше бы добили... Я ведь мог уже по праву считаться Старшим Магом через год или два? Как же так?
Уберите с лиц эту чертову жалость, она мне не нужна! Уберите! Убирайтесь все!
***
Старый дом в Даргамаре, в маленькой комнате с урной праха отца. Всеми забытый, упивающийся жалостью и вином, как же я противен сам себе. В Расколотые Горы заходил молодой красавец Маг, полный потенциала и перспектив, такой гордый, такой сильный! А сейчас, кто я?
Оттуда вытащили изрубленный, перемолотый камнями скелет с кожей человека. Калеку, неполноценного, больше не Мага. Нового отброса общества.
Я порвал все связи, не в силах выносить эти грустные взгляды и попытки помочь, что делали лишь хуже. На дверях добавилось засовов, а на каждый стук отвечаю матом и призывами убираться и оставить меня в покое!
И вот я, грязный, с немытыми патлами волос, в каких-то лохмотьях и жрущий последний месяц одну лишь низкосортную овсянку... Сижу и пытаюсь вспомнить уроки плотника-отца.
Я ведь почти презирал его, такого недалекого и наивного, ничего не знающего о "настоящем" мире Магии и чудес. Каким я был дураком!
Руки пытаются вырезать красивую фигурку птицы из куска твердой древесины. Инструменты отца, такие знакомые, кажутся чужими, не должными быть в пальцах, что давно позабыли науку плотника. Вспоминай, как правильно, под каким углом, как говорил отец...
Пальцы задрожали, стиснув потертую рукоять ножа. Почему я должен пытаться заработать на жизнь таким способом? Я не могу так больше.
- Я не хочу...
В горло запершило, глаза щиплют злые слезы, нос сам шмыгает. Я не желаю этим заниматься! Нож улетел в сторону, загрохотав по полу деревянной рукоятью.
Руки рванули ворот рубахи, открывая вид на ужасные шрамы, еще красные, пульсирующие, будто готовые взорваться кровью.
- Я Маг! Маг! Давай же, проснись!
Искорка Дара попыталась очнуться, дрогнула, и взорвалась болью по искореженным каналам. Я закашлялся кровью, такой противной, горячей и железной на вкус. Рухнул вместе со стулом, грохнувшись о твердый древесный пол, скрючился, хватаясь за грудь. Больно, Милосердная Дева, как же больно...
Пол давно не подметали, пыль забирается в нос. Я вцепился пальцами в старые доски прямо перед лицом, ломая ногти, что уже стали кровоточить. Но это лишь попытка приглушить внешней болью ту, что горит огнем внутри.
- Я Маг, - жалкий тон слабака, что скулит как собака, самому кажется противным. - Не хочу так, не буду, не могу... За что?!
Сквозь слезы взгляд устремился к окну, где в специальной нише блестит позолотой статуэтка величавой фигуры. Всего лишь реплика Статуи Бога, что стоит в центре Даргамара.
- Даргал... Почему ты позволил мне жить? Зачем даровал такую судьбу?! Лучше бы я умер там, в темноте. Молю, Великий Даргал, избавь от страданий!
Я лежал на полу, холодном и твердом, и все что делал, это молился. Истово, срывая голос и не замечая, как на пыльном лице давно пробили дорожки слезы, молился. И хоть никто не отвечал, казалось, что боль притуплялась, становилась самую чуточку терпимей. Так что я продолжал, пока полностью не потерял голос до хрипящего шепота и не уснул, измотавшись.
Глава двадцать седьмая. Закаляясь в бедах.
Дворец столицы погружен в непривычную для его обитателей, даже ночью, тишину. А уж на этаже королевской четы тихо как в склепе. Если бы не идеальная чистота коридоров и комнат, то не трудно принять весь этаж за обиталище мертвых.
На лестницах, ведущих сюда, безмолвно бдят рыцари с гербом алого меча на доспехах. Каждый шорох приковывает взгляды стражей, что всегда держат руку на оружии. Слугам с недавних пор стало весьма неуютно находиться здесь.
А кроме слуг и некоторых доверенных лиц, одобренных королевой, больше никому не позволено ступать на этот этаж и тревожить тишину и покой. Ибо король Азидал - спит. С рассветом наступит семнадцатый день, как владыка Азгамара слег в сон, что невозможно прервать.