Король обещал разным людям те вещи, о которых мечтали они, но не он. Ложе Чародеек - признание еще одного государства и посты советников, а так же союз с Дафгаардом, королевством, которым Ложа управляет из тени.
Колдунам он обещал лучшее будущее, в котором дичью они быть перестанут, обещал мир, где им будет место, мир, что не отвергает людей с проклятым даром демонов. А так же власть и деньги, вещи, до которых они алчнее многих властителей.
Простым людям - улучшение жизни, армии - силу, колдунам - власть... Он сыпал щедрыми посулами легко и непринужденно... И нет в тех словах ни грамма лжи. Маркус всегда давал людям то, что обещал. Он бы исполнил их желания, исполни они так же честно свои роли, для Короля это пустяк. Но настоящая Цель совсем другая.
Новый разряд молнии достиг через землю, тела демона и короля затряслись, а в глазах Маркуса потемнело. Он не потерял сознания, это демон не выдержал и навалился всей тушей, перекрыв любой свет и даже ярчайшие вспышки.
- Дерьмо, - выдавил сквозь зубы король, упираясь руками и ногами в твердую плоть.
Боль не сбила ровный поток мыслей, что так и не находят ответа. Как победить? Что делать? Когда он выберется, а Маркус ни на миг не сомневался, что выживет, то что увидит? Сколько останется от армии после такого удара?
Маркус ярко чувствовал, как руны на руке гаснут, а поводки рвутся, знаменуя гибель колдунов и захвативших тела демонов. С каждой смертью ценной боевой единицы горечь во рту становится все сильнее.
Разум короля нашел лишь один выход, единственный способ справиться с новым врагом, шанс... В темноте между полутрупом демона и мерзлой землей широко открылся рот, показывая ровные зубы, и демон вздрогнул всем телом, когда в плоть впились не новые молнии, но зубы хозяина.
Если это необходимо для победы, он сам станет демоном! Маркус яростно рычал, когда ядовитая кровь жгла губы и рот, опаляя глотку нестерпимым огнем.
"Давай, Демон! У тебя есть лишь один шанс выжить - переходи в мое тело! Подчинись мне, и я дарую тебе жертвы, все, что захочешь! Давай же!"
Маркус понимает ясно и четко, то что он творит, это уже за гранью безумия, однако... Короли не боятся, они подчиняют себе все, даже безумие. Тому пример есть, и звали его Маркусом Первым, предыдущий владыка страны.
Отец нынешнего короля был человеком страшным, пугающим даже собственного сына, но научил столь многому, что ничего кроме благодарности к отцу сейчас не осталось.
Мысли о прошлом помогли отвлечься от яростной боли, когда Демон стал заполнять его тело, а душа самого Маркуса вопит от ядовитой ауры, что кислотой жжет изнутри. Демону этого оказалось мало, он полез туда, куда не следует. В глубины разума короля, в воспоминания, желая пожрать и поглотить неосторожного человека без остатка.
Это воспоминание было болезненным, давно забытым, и не стоило Демону воскрешать подобные сцены...
Шаги, шаркающий звук в подземельях Озерного Города, тихие шаги маленького мальчика с золотыми волосами и глазами, под неровный свет факела, слишком большого для маленьких рук ребенка.
Маркус вспомнил их ясно и четко, звук шагов и треск огня факела встают перед глазами, заменяя настоящее прошлым.
Тогда он искал отца, было очень интересно, куда его великий папа пропадает каждый пятый день, не появляясь на ужине. А на следующий день папа всегда был немножко добрее, и даже одарял сына улыбкой на утренней трапезе. Детское любопытство... Лучше бы его не существовало вовсе.
"Это слишком личное, демон! Не смей лезть сюда!"
Демону все равно, звук шагов не утихает, картина воспоминания становится четче.
Скрипит тяжелая дверь, взгляд падает на страшные инструменты, вещи, на которых людей пытают и лишают воли. Ржавые, в потеках крови дыбы, страшные крюки под потолком, бурый пол, а под детскими башмаками трескаются сухие ногти и зубы. Маркус был храбрым мальчиком, и пускай сердце колотилось бешеным ритмом, шаги не утихают.
Он нашел отца дальше, и узрел картину, которую никогда не забудет, даже если захочет. Король Гондарии, Маркус Первый... До смерти пытал молодую служанку, что неистово мычит с кляпом во рту, а от слез лицо опухло. И жертва, и палач не обратили на мальчика никакого внимания. Пока он не подал голос.
- Папа?