А потом король ударил рукой с черными когтями, прямо как копьем, прямо в грудь...
- Сука, - выдохнул я, сам пиная брата в бок изо всех сил.
Фрес в его состоянии оказался легче бревнышка, полетел в яму с трупом Малагора. Едва успел спасти от смертельного удара прямо в сердце, но зацепило его точно. Главное - брат жив! Остальное не важно.
- Хр-хр-хр, - собачий смех из глотки демона.
И смех этот, страшный из-за эха демонов в голосе, прерывается яростным рыком боли. Рамлох не дремал, поймав ту полусекундную заминку, как величайший шанс. На оружие врага давлю я, вторая рука уже держит меч гильдейского алхимика, и тут Рамлох выкинул финт, от которого я чуть не присвистнул. Он резко склоняет голову, вверх взметается длинная коса волос с сюрпризом на конце. Сверкнул наконечник копья, вплетенный в косу, впиваясь во второй глаз короля.
Рамлох выдернул клинок из хватки и пробил доспех и грудь врага, провернул, выдернул. Прямо в сердце... Неужели победа? Нет, он еще жив!
Я провалился вперед, исчезла опора в виде клинка врага, и за заминку поплатились все. Рамлох лишился головы вместе с косой, а я полетел кувырком от удара кулаком в лоб. Горько стегнула по нервам смерть еще одного Первого, в глазах искры от удара и кружится башка так, что небо воронкой кажется. Рука не чувствует меча, опять выронил оружие, чтоб меня...
Вскочил на ноги, а король уже передо мной, совсем лишился разума, отбросив меч и любую членораздельную речь, завывает на одной ноте. От могущества врага тело цепенеет, как кролик перед пастью волка, пустые глазницы врага сочатся красным и белым, а на горле смыкается чудовищная хватка.
Думаешь, я так просто сдамся, ублюдок?! Пускай гортань трещит, мышцы шеи звенят от натуги, проминаясь под пальцами чудовища, я не теряю яростной злобы! Мой гнев не меньше твоего, сраный демон!
- А-а-а! - что-то человеческое слышно в крике короля.
Я бы и не так орал, если бы мне в остатки глаз воткнули большие пальцы. Посмотрим, кто сдохнет первым! Давлю что есть мочи, пытаясь добраться до мозга через глазницы, и слышу, как что-то рвется в моей глотке под стальной хваткой, рождая солоноватый вкус во рту.
Давить! Убить его, давить! Сильнее давить, убить... Давить...
В глазах темно, но я чувствую магией больше, чем обычным зрением. Ярко слышны стоны демонов, что стремятся покинуть умирающий сосуд, но тот огрызок, что остался от Маркуса, все еще давит волей, подчиняет тварей, требует еще Силу!
Демоны не выдерживают больше этого страха, кидаются на душу короля в исступленном желании уничтожить нового хозяина, прежде чем умереть вместе с ним. Слышно, как толчками вытекает кровь из раны в груди врага. Хоть сто раз одержимый, или демон, пока ты живой, пока не обратился в нежить, с пробитым сердцем долго не протянешь! Мне надо лишь продержаться... Давить!
Сколько длится наша попытка убить друг друга? Я не знаю. Знаю лишь, что могу дышать. Мертвая хватка осталась на месте, когда я отступил и выдернул руки из месива на месте лица врага.
Король же стоит, все так же протянув руки, с яростным оскалом и без малейшего звука. Статуя самому себе, что не желает пасть.
- Кха-кха! - с трудом дается каждый глоток воздуха.
Мертв, бьется в сознании мысль, он мертв! Мы смогли убить это чудовище! Смогли убить... Я вздрогнул, приглядевшись к лику врага, к фигуре, что так и не желает падать. Пустая оболочка без души и демонов, на глазах гниет плоть, обнажая череп и кости. Смогли убить, но победить ли?
Гордость Короля Гондарии не позволила ему обратиться нежитью, стать полноценно Одержимым, отдать им еще живое тело. Маркус до конца сражался сам, предпочел смерть полному подчинению демонам, и утянул их вместе с собой за грань.
Плоть с тела врага исчезла, кости в доспехах ломаются и падают все-таки наземь. Я даже на секунду поверил, что не упадут... Но это всего лишь истлевающий труп, остатки, пораженные скверной. От тебя ничего не останется, ублюдок! Ничего!
Я плюнул на окровавленные доспехи, попав прямо в дырку на грудине. Что-то нет в сердце того чувства, сладкого торжества победы. Там горечь потерь и все еще тлеет ненависть.
- Гори в муках, тварь.
= Э-эй, - слышно тихое, заунывное из ямы. - Э-э-эй. Я тут задыхаюсь, блин. Э-эй, Азидал, ты там? Я честно ща помру, тут земля осыпается. Э-эй!
- Брат, - дернулись уголки губ. - Хоть ты живой, гадёныш.
Заворочался Хоррох, стон боли утихает, когда маг разума начинает подчинять чувства. Затих, но не погиб, вон как глаза под веками бегают, а кровь из ран перестает течь. Он пока сам себе поможет.