Слова тех людей, что считали барона слабаком, что строили козни, интриги и лелеяли глупые надежды съесть кусок, что предназначался барону... Давно утихли, вместе со вздохами и жизнью. Тихо, спокойно и без лишней огласки, под молчаливое одобрение графа Гидеона. Некоторых пришлось пощадить, но в целом, уязвленная честь Шадовида утолилась малой кровью. Остальные усвоили урок.
Вспомнив старого графа, Шадовид кивнул в пространство.
- Покойся с миром, Гидеон.
А следом усмехнулся. Да, старый граф умел и любил наводить ужас и показывать силу, что бы там не считал его молодой наследник. Шадовид бы никогда не склонился перед более слабым, а подчинился бы только в разы превосходящему человеку. Гидеон как раз был таким.
И сынка подготовил под стать. Барон уже увидел в юном Азидале черты отца, от взгляда Шадовида не спрячешь волка под шкурой овцы. Молодой, благородный Первый, как же!
Все видят в нем продолжателя линии матери, милосердной Димии, видят в нем доброту к людям и кэхас, справедливость суждений и дел. Барон аж фыркнул, удивляясь непрозорливости людей. Да пацан весь в отца! А более жестокого, хитрого и властного правителя даже в Пакараме не сыскать было.
Со смерти графа барон не забывает ни секунды, проведенной с Гидеоном за неспешными разговорами, он помнит каждое слово в тайных письмах и размашистый подчерк старого графа.
Еще до принятия вассалитета два лорда провернули немало дел, как в Альсасе, так и в Пакараме. Где властью и верными людьми, а куда руки не дотянулись, все решили деньги. В итоге переезд Беловолосых прошел тихо, мирно, ни одна собака не посмела напасть на "слабого" хищника, что покидал бывшие угодья ради более теплых и мирных. А в новом доме приняли, как родного.
Даже верные воины барона со скрипом поняли и приняли, когда Шадовид не стал захватывать Альсас. Объяснение-то простое, но никому барон о нем не расскажет, кроме Вельды, в свое время. Одна фраза, одно соглашение между Гидеоном и Шадовидом.
Гидеон отдает Беловолосым пятую часть земель и все налоги с них, в полное распоряжение. Это знают все, но суть иная. Беловолосым не отдали часть Альсаса. Это Беловолосые стали его частью. Это условие было единственным, неоспоримым требованием от Гидеона.
Тогда, под жестким взглядом тускло-зеленых глаз, что были словно два клинка у горла, Шадовид согласился. Честно, от всего сердца, возможно, впервые в жизни так открыто признал чужую власть.
Вот почему барон не захватил эти земли в момент величайшей слабости. Часть не атакует целое, рука воина не бьет хозяина по роже, а вор не крадет сам у себя.
Взгляд Шадовида в последний раз прошелся по окружающим землям, по башням и стенам крепости, скользнул по воинам и часовым, на миг задержался на внутреннем дворце. Сжался кулак в черной перчатке. Вот почему барон защитит все это, вот почему не пустит врага в сердце Альсаса, даже ценой жизни себя и всех воинов.
Если говорят, что слово кэхас крепче гор, то слово Беловолосых - крепче стали.
- Мы больше не хищники Пакарама, - задумавшись, барон высказал вслух: - Мы теперь тоже - Альсас.
Эта фраза, как вспышка озарения, осветила все внутри Шадовида, наполнила решимостью и силой, словно разом вернула десяток лет и мощь в разведенные плечи. Таким его увидели, когда барон спускался вниз и шел к внутреннему дворцу, властным, уверенным, а верные воины на мгновения задерживали взгляд, чувствуя в лорде не привычный холод и безразличие, но полыхающий огонь и спокойствие.
Простой воин в сером, увидев проходящего мимо барона, вытянулся в струнку, проводил взглядом широкую спину. Глянул на гору мешков с зерном, привычно взвалил один на плечо, застыл на секунду, крякнул и взвалил еще один на второе.
Другой же, не спеша натачивая целую горку клинков на точильном круге у стены, на секунду встретился взглядом с бароном. Лязг стали о шлифовальный камень стал громче, выдавая скорость и пыл.
Еще двое тащат тяжеленное бревно на усиление ворот, уступив дорогу лорду, они переглянулись, потеряли ленивый и ужасно занятый вид, ускоряют шаг.
Шадовид и не знал, что одна прогулка до башни и обратно вдохнет в людей столько сил. Все работы, что планировались растянуться на три дня, закончились до обеда. Еще более удивительно, что не сказал он не единого слова.
***
Барон глянул в окно кабинета, время ближе к полудню, следует присоединиться к гостям за обедом. Поправил камзол, застегнул пару пуговиц у горла, а из ящика стола достал новую полумаску, бросив старую на спинку стула, слуги уберут.