- Уходи! Прости, но уходи!
Дерьмо, не могу же я тратить силы на этого странного мужика? Пойду, постучусь в другой дом. Но оказалось, что оттуда крики мужика прекрасно слышали в вечерней тишине. Там даже открывать не стали, а свет огонька пропал в щелке ставен.
Стук костяшками по дверному косяку, тишина. Я чувствую, как внутри очень тихо сопят три дыхания.
Да что творится в этой деревне?! Перехожу от дома к дому, с каждым шагом теряя остатки сил. Третий дом, четвертый...
- Не надо, - слышу визгливый, панический женский крик при подходе к пятому дому. - Первые все мятежники, не подходите! Нас казнят! Убирайтесь! У меня дети!
Мятежники? Всех казнят? О, теперь ясно... Чертов король опять набрал передо мной должок.
Наконец-то я понял, что происходит. Я все еще на Королевских Землях, а тут царит закон Озерного Города. Всех Первых наверняка уже объявили врагами королевства, и разумеется, мне здесь даже крошки не дадут!
Но вдруг найдется хоть один добрый человек... Мне много не надо, только бы выжить. Черт, я могу озолотить здесь каждого, как вернусь домой! Дворцы вместо лачуг возведу! Просто дайте мне кусок хлеба!
На шестой дом попросту не хватает сил, я падаю лицом в снег. Пара шагов до закрытого колодца. Хорошо, что закрытый, а то мог бы и прямо туда вниз грянуться... Со дна я бы уже точно не выбрался.
Снег щиплет щеку морозом, странно, в разуме чисто, я нормально мыслю. Но тело попросту отказывается слушаться. Маны нет, остались лишь капли, что поддерживают жизнь. Раньше я даже с таким мизером мог творить удивительные вещи, а что теперь? Неужели я стал настолько плох, развращен большей силой, чем имел когда-то? Обидно, что не говори...
Как я могу зваться Мастером Контроля, имея каплю маны и умерев?! Давай же, вставай! Слушайся, тело, я не для того тебя тренировал!
Слабо трепыхнувшись, вновь затих. Прямо как рыба, вытащенная из заледеневшего озера. Теперь и разум начинает сбоить, слышу странные голоса, которых тут быть не должно. Галлюцинации, да, это точно они.
Дерьмо, я не могу так умереть... Скрип снега под чужими сапогами, кто-то встал рядом, разглядывает.
- Ох-ох, - слышу над собой. - Как же вас так угораздило?
Кто-то тянет вверх, помогает подняться на ноги, перехватывает руку, помогая стоять. Шкура сползла с пояса, рухнула ледяным комком, оставив в оборванных штанах.
Скосил мутный взгляд, меня держит вполне солидный мужичок. Одежка добротная, как у горожан в столице, с украшениями. Проседь в темных волосах, простое лицо, нос картошкой и озорной взгляд карих глаз. Заметил, как я пялюсь, подмигнул одним глазом.
- Хорошая у нас деревня, да? - с сарказмом интересуется он. - Не отвечайте, вижу, что от любого слова помрете... Вы уж не серчайте, хорошие у нас люди живут, просто времена такие... Кгхм, да. Сейчас я вас в тепло, отогреетесь. Попробуйте идти, хоть немного.
Не успели его слова утихнуть, как в деревне словно огненный шар рванул. Открылись двери, выпуская наружу свет и тепло, высыпают жители. За мгновения нас обступают люди, лица мелькают перед глазами одним пятном, где переплетаются разные выражения.
Десятки лиц. Молодые и старые, мужские и женские, разные глаза, у кого на выкате, у кого сияют энергией молодости, а кто уже от старости почти ослеп...
Много их тут, людей затерянной у леса деревушки. И по годам разные, и по одежке не поймешь, богат или беден, так много новых лиц. Но, ни на одном лице не вижу улыбки, только сурово сжатые губы. А в глазах страх вперемешку с жалостью.
- Вильяр, - выступил вперед тот самый с топором из первого дома. - Ты, конечно, староста...
- Вышвырни его из деревни! - перебивает его визгливый голос.
- Да!
- Прочь Первого! Мы не можем помогать мятежникам!
- Нас всех убьют! Пусть уходит!
Гул оскорблений, слова и фразы сливаются в ушах в единый, скорбный вопль страха за свою жизнь. Я чувствую, как страх людей удушливым облаком окружает нас, еще немного, всего одна искра, и это облако вспыхнет гневом.
Пытаюсь отстраниться от доброго мужика, иначе нас обоих тут и прикончат. Нельзя на добро платить втягиванием в проблемы. Но пальцы мужика лишь крепче на моей руке стянулись, как стальные хомуты, не давая отступить ни на шаг.
- Прочь его!
- Староста, не упрямься...
- Солдаты нас всех убьют! Лучше давайте его сами быстро в лесу прикопаем!
- Да! Он же еле стоит, поглядите!
- Молчать, - тихо сказал староста.
Одно слово, тишина. Всего одно слово и облако страха словно отпрянуло, не смея тронуть нас. Это было внушительней, чем давка авторитетом генерала на новобранцев. Мужик, названный Вильяром, выпрямился под моим весом, оглядел всех вокруг.
Никто не смог выдержать прямой взгляд этого человека, ни один не посмел так же глянуть в ответ.
- Шуния! - хлестко прозвучало имя из его уст.
- Да? - пугливый голос, тот самый, что визжал про детей.
- Кто спас тебя от волколаков в лесу, когда ты была мелкая?
Молчание в ответ.
- Гранул!
Мужик с топором вытянулся, как солдат, стиснул пальцы на рукояти топора.
- Разве дед твой нам всем не рассказывал про Первых, когда мы были детьми? Как они спасли деревню от Бедствия из Леса?
- Рамшах... Ты сам все знаешь. Ножки-то теперь ходят, не болят? А кто тебя лечил? Чего заткнулся-то, баран щербатый?
Щуплый, болезненного вида мужичок весь сжался, пятится под взглядом старосты. Вильяр потянул меня, почти ничего не соображающего, к большому дому в центре деревни.
- Но, Вильяр... - неуверенно окликают его. - Король ведь нас всех... Ты вообще за кого?!
- Молчать, - не оборачиваясь, бросил староста. - Лучше сдохну от меча, зная, что прав! Появятся солдаты - пусть! Можете валить все на меня! Лучше я помру честным человеком, чем с гнильем в душе, как трухлявое дерево! А вы... Вы живите, как крысы!
Тихая, вязкая тишина провожает нас, полная чувства вины.
- Вы меня сами выбрали, - тихо, но внушительно сказал он напоследок. - Так не жалуйтесь теперь. Совесть, она поважнее денег будет. Или даже жизни. Идите по домам, не толпитесь.
Как-то мирно все решилось, люди переглянулись, да потянулись к домам. Не чувствую взглядом в спину, словно им и смотреть после таких слов на нас стыдно. Прав был Вильяр, и впрямь хорошие люди тут живут, просто страх глаза затмил.
- Хорошие слова, - шепнул я ему прямо в ухо.
- Ха-ха, - невесело отзывается Вильяр, возвращая озорство в глазах. - Не мои это слова. Жена моя так всегда говорила. Не любила она людей без совести. Померла в прошлом году...
- Мудрая была женщина.
- Это да, - крякнул староста, подхватывая меня покрепче. - Но вот телом слабая была... И, честно сказать, не красавица. Зато ума хватало.
Еле шагая, нахожу в себе силы тихо ответить:
- Не печалься, наверняка она желает тебе счастья даже после смерти.
- Ты не меня утешай, - усмехнулся этот волевой человек. - Сам вот-вот ноги протянешь. А жена мне сыновей оставила, не пропадем. Ох уж эти Первые...
***
Проснуться в тепле - само по себе счастье. Я знал эту простую истину, но вспомнить ее весьма приятно. Мягкое одеяло из серой шерсти, что слегка покалывает, пуховая подушка и скрипящая под боками кровать, такое утро открылось сегодня.
Вчера было не до осматриваний, просто рухнул, куда положили. Я оказался в мелкой, квадратной комнате. Единственное, на что можно обратить внимание в этой простой комнатушке - дальняя полка, прибитая к стене гвоздями с широкими шляпками. Не знаю уж, что за кузнец такие сделал, но шляпка гвоздя размером с большой палец это перебор.
А на полке, чуть неровно поставленной, покоятся чьи-то творения. Десятки мелких фигурок из дерева, от очень искусных с одной стороны, до грубых и некрасивых с другой. Будто кто-то выставлял свои поделки с самого начала, показывая, как возросло мастерство.
Те, что покрасивше, весьма неплохи, в Альсасе на прилавок бы не постеснялись поставить. Воющие волки, олени, интересно переплетенные змейки, башенки и маленькие домишки. Сделавший все это, провел много времени за резцом.