— Мы тиснем твою статью… А ты не мог бы подбросить для нашего журнала рекламки?
И представьте, как я оторопел, когда он ответил, что уволился с «Си-би-эс»:
— Иду в «Филипс», потому что намерен следовать своей мечте, ведь я хочу быть не клерком, а певцом.
Тут меня осенило: олух — это я, а вот его есть за что уважать. Парень бросил службу, благодаря которой имел все, жил припеваючи и гостей принимал. Я ушел, под сильным впечатлением…
23 мая 1972 года
Дурные предчувствия, посетившие Жизу в автобусе, вскоре оправдались. Ошибкой был только год, но не дата. Именно в этот день, 25 мая, Пауло сделал первый шаг к воплощению своей мечты о славе, и этот же день, по странному совпадению, станет рубежом, вехой, если угодно, водоразделом в жизни будущего писателя. Этот день спустя несколько лет будет избран судьбой, чтобы устроить его встречу с дьяволом — церемонию, к которой он готовился как раз в пору знакомства с Раулем Сейшасом. Направляемый и руководимый Марсело Рамосом Моттой, он чувствовал себя новобранцем в фаланге Зверя. Желая присоединиться к силам зла, уже завоевавшим души Джона Леннона и Чарльза Мэнсона, он начал подготовку к инициации и вступлению в О.Т.О. в качестве «испытуемого» — такова была первая, низшая ступень в иерархии секты. Ему повезло, что его наставником стал не Мотта, а другой активист этой организации — высокопоставленный сотрудник нефтяной корпорации «Петробраз» по имени Эуклидес Ласерда де Алмейда, взявший себе «магический псевдоним» Фратер Заратустра (или просто Фратер 3). Жил он в городе Параиба-ду-Сул, расположенном в полутораста километрах от Рио. «Я получил письмо — грубое, как всегда — от Марсело, — пишет ему Пауло. — Мне запрещено вступать с ним в контакт иначе как через твое посредство». С облегчением воспринял он известие о том, что наставником его будет учтивый Эуклидес, а не хамоватый Мотта, третировавший всех своих подчиненных. Отрывки из писем, которые адресовал активистам О.Т.О. этот человек, напыщенно именовавший себя Парсифалем XI, свидетельствуют, что Пауло слегка смягчил краски, ограничившись всего лишь определением «грубый» в отношении лидера поклонников сатаны:
<…> Лучше вообще не пиши мне. А если все же напишешь, вложи в конверт еще один — с наклеенными марками и надписанным адресом. Иначе отвечать не стану.
<…> Пойми, кто ты и какое положение занимаешь, макака!
<…> Если вы не способны подняться на ноги и собственными усилиями отыскать Путь, ходите на четвереньках, как и подобает твари, подобной вам.
<…> Вы всего лишь — катышек дерьма на обезьяньем члене.
<…> Если вдруг ваш любимый сын или вы сами заболеете смертельно опасной болезнью и вам потребуется дорогостоящая операция, деньги на которую вы сможете получить только из О.Т.О., пусть лучше ваш сын умрет, но деньги останутся неприкосновенны.
<…>Ты еще ничего в жизни не видел. Дождись той минуты, когда станешь известен как член О.Т.О. Армейская контрразведка, ЦРУ, Шин-Бет[30], русские, китайцы и целый легион римских священников попытаются войти с тобой в контакт под видом «посвящаемых».
Имя Пауло Коэльо по крайней мере дважды встречается в переписке Парсифаля XI с Эуклидесом. Первое упоминание, судя по всему, связано с тем, что будущий писатель служит посредником между издательством «Эдитора Трес» (Сан-Пауло) и Марсело Моттой, желавшим напечатать там книгу Алистера Кроули «Равноденствие богов» в своем переводе на португальский:
<…> Я вошел в прямой контакт с издательством «Эдитора Трес» через их представителя в Рио, и скоро мы увидим, чем кончится история с изданием книги Кроули. Пауло Коэльо молод, преисполнен энтузиазма, наделен живым и богатым воображением, но сейчас еще рано думать, будто публикацию в самом деле осуществит эта фирма.
Второй раз его имя упоминается в ином контексте: Мотта сурово выговаривает Эуклидесу за то, что тот прежде времени и чересчур подробно рассказал новичку о могуществе Парсифаля XI.
<…> По словам Пауло Коэльо, ты сказал, будто я уничтожил в Бразилии масонство. Ты сболтнул лишнее. Даже если бы это было правдой, Пауло Коэльо еще не обладает достаточной магической зрелостью, чтобы понимать, как делаются такие дела, а потому был сильно смущен и растерян.
А сам Пауло к этому времени уже осуществил свои первые попытки сближения с сатаной. За несколько месяцев до знакомства с О.Т.О. и Моттой, во время одного из частых периодов тоски и упадка, казавшихся нескончаемыми, он буквально изошел жалобами. Причин тому находилось немало, но главная заключалось в том, что прожив на свете четверть века, он все еще оставался никчемным и никому не ведомым бумагомарателем, лишенным даже отдаленной перспективы когда-либо сделаться знаменитым писателем. В тот раз тупик представлялся совсем глухим, а душевная боль была столь нестерпима, что, против обыкновения, он обратился за помощью с молитвой не к Пречистой Деве и непогрешимому Святому Иосифу, а решил спознаться с князем тьмы, пообещав, что если сатана даст ему силы осуществить все свои намерения, то взамен получит его душу. «Как человек достаточно просвещенный и знакомый с принципами философии, которые правят миром, человечеством и космосом, я отчетливо сознаю, — записывает он в своем дневнике, — что дьявол — не есть зло: это всего лишь два полюса, поддерживающие человечество в равновесии». Вооружась ручкой с красными чернилами («это цвет того сверхъестественного существа, о котором идет речь»), Пауло принялся сочинять текст договора, который облек в форму письма, адресованного дьяволу. Уже «во первых строках» он дал ясно понять, что потребует соблюдения кое-каких условий, а к помощи посредников прибегать не станет: