Тем не менее Пауло сделал два или три срочных репортажа о чрезвычайных происшествиях, и его начальники осознали, что этот новичок с глубоко посаженными глазами умеет писать и, пожалуй, его можно использовать как интервьюера. Его, правда, пока не привлекали к освещению значительных событий, и он целыми днями колесил по улицам, как и все прочие репортеры, перед которыми, однако, у него было одно неоспоримое преимущество — он почти никогда не возвращался с пустыми руками. Начальство, впрочем, даже не подозревало, что если он не находил материала для репортажа, то просто-напросто выдумывал его от начала до конца, уснащая вымышленными лее фактами, именами и свидетельствами. Однажды, получив задание сочинить репортаж о тех, кто имел отношение к организации карнавалов, Пауло провел на улице весь день, а по возвращении ранним вечером в редакцию вручил редактору, многоопытному Энрике Кабану, пять интервью с «Жоакином де Соуза, сторожем», «Алисой Перейра, официанткой», «Адилсоном Лопесом де Барросом, содержателем бара» и прочими. Репортаж завершался «анализом отношения жителей Рио к карнавалу», произведенным в высшей мере сомни-тельным «психологом Адолфо Раббитом». Ночью Пауло написал на машинописной копии своей статьи, которую унес домой, слова, навсегда оставшиеся неизвестными и Кабану, и всем прочим: «Все это ВЫДУМАНО от первого до последнего слова».
Но даже не беря в расчет столь предосудительную практикуй можно сказать, что дела Пауло в «Глобо» пошли хорошо. Не прошло и двух месяцев с начала его работы, как интервью, взятое им у Луиса Сейшаса, президента Института социального прогнозирования (на этот раз — настоящее, не фальсифицированное), поместили на первую полосу. Вслед за тем ему предложили: если он согласится пойти в «ночные редакторы», получит 50 процентов прибавки к жалованью. И то, что отпугивало большинство претендентов — работать ежедневно с двух ночи до девяти утра, — Пауло было нипочем, ибо он, человек бессонный, во мраке ночи чувствовал себя ничуть не хуже, чем при свете дня. Обязанности его заключались в следующем: прочитывать последние выпуски всех конкурирующих изданий, купленные ночью в ларьках в центре города, сравнивать их публикации с материалами, напечатанными в «Глобо», отмечать те события или явления, которые представляли интерес для газеты. После этого — вылавливать из потока радиосообщений все, что могло лечь в основу будущих статей и репортажей, и раздавать эти темы журналистам, появляющимся ранним утром. В его компетенции было решать, какое событие, случившееся ночью, заслуживает того, чтобы послать на место происшествия репортера или фотографа, а какое — нет. В первые дни он молил Бога, чтобы в его дежурство не стряслось ничего экстраординарного, потому что побаивался брать на себя ответственность за освещение сенсации. «Я бы предпочел, конечно, иной график работы, но и этот меня устраивает, — заносит он в дневник. — Устраивал бы, если бы сукин сын Фрежат не задерживал меня здесь по утрам». За те полгода, что Пауло занимал эту должность, ему лишь однажды пришлось организовывать десант репортеров и фотокорреспондентов — это произошло, когда в ресторане «Рио Херес», в южной зоне Рио, португальские туристы в пьяной драке застрелили футболиста Алмира Албукерке, нападающего команды «Фламенго». По большей же части ночи выдавались спокойные, и Пауло, предоставленный самому себе, один в редакции, мог записывать приходящие в голову мысли на «срывах», которые потом вклеивал в дневник.
<…> Мне кажется, шеф-редактор (Фрежат) не любит меня. В разговоре с кем-то он назвал меня «недоделанным интеллектуалом».
<…> Я как-то сказал Жизе: журналистика мне нравится тем, что тому всех — короткий век. Каждый час одни падают, другие поднимаются. Скоро слетит и Фрежат, потому что задолбал всю редакцию. Впрочем, люди с хорошим характером в этой сфере — большая редкость. Таким тут не выжить.