После всего пережитого они побоялись оставаться на ночь у себя дома, хотя там не было ни следа от бушевавшего совсем недавно землетрясения, все оставалось по-прежнему — и книги на полках, и мебель, и утварь. Решив не рисковать, они провели остаток уикенда в квартире Педро и Лижии, в квартале Гавеа. После того как Жиза сблизилась с Пауло, она часто бывала у его родителей, а те — Лижия в особенности — радушно ее принимали, были с ней ласковы и заботливы. В глазах родителей главным недостатком Жизы был ее политический радикализм. На воскресных семейных обедах, когда за столом собирались родители, дяди-тети и бабушки-дедушки Пауло, Жиза не упускала случая лишний раз продемонстрировать свои убеждения, хоть и знала, что аудитория состоит из пламенных сторонников Салазара, Франко и, разумеется, твердолобых апологетов нынешнего бразильского режима. Мало-помалу Жиза отходила от активной работы в студенческом движении, но взглядам своим оставалась верна.
…Когда во втором часу дня Пауло и Жиза покидали родительскую квартиру, дона Лижия напомнила, что вечером ждет их на ужин, который устраивала в честь своей сестры Элоизы. Пауло в ту пору еще не водил машину, и они на такси вернулись к себе. Не было ни зловония, ни миазмов, ни битого стекла — ничто не напоминало о том, что всего двое суток назад, по их убеждению, здесь развернулась битва Добра со злом. Приняв душ, Пауло выбирал одежду и решил больше не быть рабом предрассудков. Вытащил из шкафа голубую рубаху с короткими рукавами и цветными аппликациями на карманах, подаренную матерью три года назад и ни разу не надеванную. Не надевал он ее потому, что она была куплена родителями в Асунсьоне, столице соседнего Парагвая, а Пауло после своего тюремного заключения в Понта-Гросса не мог ни слышать, ни произносить это название. Облачаясь в нее, он первым делом хотел проверить, избавился ли от своей эзотерической чуши. Они с Жизой пообедали, а в два часа Пауло отправился к Раулю, чтобы сопровождать друга в ДОПС.
Им потребовалось более получаса, чтобы по забитым машинами улицам проехать 15 километров от Жардин-де-Ала до штаб-квартиры ДОПС в самом центре города; они потратили это время на обсуждение предстоящих дел и прежде всего — раскрутки нового диска. Год назад, выпустив альбом «Криг-Ха, Бандоло!», оба прошли во главе шествия по самому центру старого Рио — идея принадлежала Пауло и оказалась очень удачной. Хеппенинг, к которому еще не успели привыкнуть, удостоился нескольких поистине бесценных минут в выпусках новостей, не говоря уж об интервью в газетах и журналах. Для «Гиты» они хотели устроить что-нибудь более экстравагантное. Спокойствие, в котором пребывали оба друга, направлявшиеся в политическую полицию военной диктатуры — причем одни, без адвоката или представителя фирмы-производителя, — объяснялось вовсе не легкомыслием. Оба они — Рауль уж точно — были довольно известны в музыкальном мире, а кроме того, не прятали никаких «скелетов в шкафу». Если не считать отсидки Пауло в Понта-Гросса в 1969-м да кое-каких трений с цензурой, ни того, ни другого нельзя было записать в противники режима. Режим так или иначе давно ликвидировал всех, кто с оружием в руках ему противостоял. Полгода назад, в конце 1973-го, армейские части буквально утопили в крови последние очаги сопротивления в Арагуайе, на юге штата Пара, убавив численность бразильской компартии на 69 активистов. Режим был и еще долго будет повинен в жестоких расправах и казнях, но в тот майский понедельник 1974 года не было никаких оснований опасаться ДОПС — уже хотя бы потому, что было известно: в пытках и тайных убийствах замешаны главным образом органы контрразведки сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил.
И когда такси доставило соавторов на улицу Раласан к столетнему трехэтажному зданию, находящемуся в двух кварталах от офиса «Филипс», на часах было ровно три. Пауло присел в коридоре на скамью и развернул газету, а Рауль просунул свои документы в окошечко, после чего отправился куда-то, а через полчаса вернулся. Но вместо того чтобы подойти к Пауло — приблизился к висевшему на стене телефону-автомату и, сделав вид, будто набирает номер, пропел по-английски:
Пауло, кажется, не понял смысл этого трюка, призванного предупредить его об опасности. А Рауль продолжал барабанить пальцами по телефону и повторять как припев: