Пауло: Сейчас 1:59 24 августа 1976. Мне исполнилось 29 лет. Сейчас запущу ракету в ознаменование и запишу звук. <слышен грохот> Здорово! Люди бегут к окнам!
Сисса: Пауло!!
Пауло: Ну что? Все проснулись, собаки залаяли…
Сисса: Что ты устраиваешь?
Пауло: А что?
Сисса: С ума сошел?
Пауло: По-моему, прекрасно! Грохочет на весь город! Я — чемпион! <слышен смех> Как же здорово, что я додумался купить эти ракеты! Как здорово! Мать твою, вот это салют! Вот это салют так салют! Кайф! Словно от чего-то освобождаюсь!
Сисса: Побудь со мной, мне не по себе…
Пауло: Это еще почему? Недоброе предчувствие?!
Сисса: Не-е-ет… Просто день был тяжелый…
Пауло: Тогда — слава богу. Попробуй сама выпустить ракету — сразу успокоишься, придешь в себя. Попробуй! Вот давай из этого окна!!
Сисса: Нет! Услышат грохот — поймут, откуда пуляют… Да брось ты свои ракеты! Ну побудь со мной…
Пауло:<слышен смех> Какой кайф!! Два часа ночи, звезды светят, а я отмечаю свой день рождения салютам! Господи ты мой Боже! Спасибо Тебе! Сейчас зафитилю еще! <слышен грохот>
Сисса: Прекрати! Консьержи со всего квартала заметят, откуда идет эта пальба.
Сесилия и в самом деле была человеком покладистым и уживчивым, но обладала сильным характером и не любила, когда ее заставляли делать что-либо против воли. Точно так же, как Энеида, она принимала взбалмошные выходки мужа — в память своего кумира он называл их «кастанедами» — могла даже выкурить с ним на пару «косячок», но даже и слышать не желала о всяких сексуальных экстравагантностях. Однажды Пауло, проснувшись за полдень — Сисса уже ушла на службу, — обнаружил оставленную ему записку и, когда прочел ее, почувствовал, что она будто жжет ему пальцы. Из текста следовало, что если он и вправду намерен блудить по-прежнему, она с ним под одной крышей не останется:
К сведению всех, кого это касается:
Я совершенно спокойна в отношении 500 женщин Пауло, поскольку ни одна из них не представляет опасности. Но сегодня по-настоящему задумалась о своем браке. Когда Пауло, заигрывая с секретаршей, говорил, что подержится за ее задницу, я сочла это просто шуткой, хоть и очень дурного тона. Но гораздо хуже было его предложение — пусть и не прямое — подцепить в «Синеландии» нескольких «птичек», которые бы разнообразили наши сексуальные отношения. Я знала, что он уже делал нечто подобное, но даже представить себе не могла, что Пауло, зная меня, как только он один меня знает, и, стало быть, легко предугадывая мою реакцию, предложит мне столь омерзительные вещи. Сегодня ночью я чувствую себя одинокой как никогда, потому что мне некому излить душу Могу лишь наедине с собой пожелать себе расстаться с Пауло как можно скорее, как только эти дерьмовые условности и правила нашего круга позволят это. При этом отчетливо сознаю, что нанесу тяжкую душевную травму и себе, и своим родителям.
Еще не достигнув первого рубежа, на котором отмечают «бумажную свадьбу» — со дня бракосочетания минуло всего несколько месяцев — их супружеский союз дал серьезную трещину.
Сисса в их крошечной квартирке
Пауло читает новости из Бразилии
Супруги Коэльо подыскивают себе новую квартиру, а в свободное время ратуют за легализацию марихуаны
19
«В Лондоне разлетелись в прах все мои надежды стать когда-нибудь всемирно известным писателем»
Да, брак не задался, чего нельзя было сказать о профессиональной деятельности. В декабре 1976-го «Филипс» выпустил пятый альбом Сейшаса и Коэльо (сочинившего тексты десяти песен из одиннадцати) — «Десять тысяч лет назад», — сразу же завоевавший себе поистине ошеломляющий успех. У композиции, давшей заглавие альбому, имелось две особенности: необычно пространное название и то, что это был вольный перевод американской песни «I Was Born Ten Thousand Years Ago», исполнявшейся, что называется, повсеместно в нескольких версиях, самую известную из которых записал за четыре года до этого сам Элвис Пресли. Другая примечательная особенность заключалась в том, что впервые с четырнадцати лет, когда его вдохновил на такую акцию фильм Витторио де Сики, Пауло кому-то посвятил свое творение: на сей раз — отцу, дону Педро Кейма Коэльо. В песне речь идет о конфликте отцов и детей, но звучит и призыв быть снисходительными друг к другу, так что автор текста выражал свое уважение отцу очень своеобразно. Всякий, кто был хоть немного посвящен в семейную историю Пауло, мог понять, что «Педро» из рок-баллады «Мой старый Педро»— это и есть Коэльо-старший, но сам автор признался в том лишь много лет спустя.