— Раз уж мы будем в Праге, не устроить ли нам «блицкриг»?
Так они называют импровизированную автограф-сессию, которая проводится без предварительного объявления и рекламы. Пауло просто входит в книжный магазин, выбранный наугад, здоровается с заведующим: «Разрешите представиться, Пауло Коэльо», — и предлагает автографы всем желающим. Поговаривают, что на самом деле «блицкриг» — рекламная акция, которую писатель обожает проводить перед журналистами, как это произошло в Италии с Дэйной Гудьер, готовившей материал о нем для «Нью-Йоркера». В Милане «блицкриг» устроили специально для нее. В Праге Коэльо задумал организовать нечто среднее: предупредить издателя, но только накануне, чтобы у него не осталось времени для подготовки интервью, дискуссии или беседы, но он все-таки смог бы обеспечить книгами желающих, если их окажется много.
И вот Коэльо едет в Чехию — но отнюдь не для продвижения книг. В 1982 году, в самом начале своего возвращения к католицизму после многих лет отказа от веры и увлечения демоническими сектами, Пауло прибыл в Прагу с Кристиной, которая уже была его женой. Они тогда путешествовали по Европе как хиппи. Проходя по мрачной Кармелитской улице, он зашел в маленькую церковь Богоматери Победы, зажатую между скромными домами и лавочками с религиозными сувенирами, чтобы дать обет Пражскому Младенцу. Никого не удивило, что в церковь пришел бразилец. С незапамятных времен по какой-то необъяснимой причине бразильские христиане чтят изображение Пражского Младенца, освященное в XVII веке: об этом можно судить по огромному количеству благодарственных объявлений, которые в последние десятилетия публикуются в газетах по всей Бразилии и состоят всего из одной фразы, подписанной начальной буквой имени облагодетельствованного: «Младенцу Иисусу Пражскому с благодарностью за оказанную милость. Д…» Как и миллионы соотечественников, Пауло решил обратиться к Младенцу с просьбой — и весьма существенной. Он опустился на колени перед маленьким боковым алтарем и прошептал так тихо, что не услышала даже Кристина:
— Я хочу стать писателем, которого читают и чтят во всем мире.
Да, он знал, что это была за просьба, — за ее исполнение и благодарность должна быть соответствующей. Пауло с грустью смотрел на изъеденные молью одежды святого изображения — копию тех, что выткала в 620 году принцесса Поликсена Лобкович для первого известного образа Пражского Младенца. И Пауло еле слышно пообещал то, что представилось ему в тот миг самым великолепным:
— Когда я стану читаемым и чтимым во всем мире писателем, я вернусь сюда и принесу в дар мантию, расшитую золотом.
Так что намерение устроить «блицкриг» — лишь предлог, а не истинная цель поездки в Прагу: со времени данного обета прошло около трех десятилетий, настала пора его выполнить. Мантию из красного бархата по мерке священного изображения высотой около полуметра в течение нескольких недель готовила теща писателя, Паула Ойтисика. Одеяние расшито очень тонкой золотой нитью и для пущей надежности упаковано в акриловую коробку. Этот дар вызвал инцидент в парижском аэропорту «Шарль Де Голль»: по требованию полиции его следовало просветить рентгеном, чтобы убедиться, что в нем нет наркотиков и взрывчатки, но пакет не помещался в аппарат, а без мантии Пауло отказывался сесть в самолет. Но и полицейские не сдавались: без рентгена мантия останется в аэропорту. Вокруг спорящих собралась небольшая толпа, это привлекло внимание начальства аэропорта. Там «мсье Коэло» узнали и разрешили недоразумение: мантию пропустили в самолет без рентгена.
