И вот какая странность. Шэн куда-то пропал прошлой ночью. Десятники сказали, что одна из шлюх куда-то увела паренька, сказали, что его не было с ним на общей пьяной оргии, и не приходил он в гвардейские казармы, куда их расквартировали той ночью. Не было его, он исчез, а пьяные похотливые командиры не стали искать. Как и сам Вильмах. Той ночью он отмокал в горячей воде, и отсыпался на широком и очень мягком ложе. Наёмнику нужно всласть насладиться моментом отдыха, потому что у наёмника отдых случается редко. А Вильмах считал себя именно, что простым наёмником. И не признавал сифилисных шлюх и безрассудного пьянства. Он проспал всю ночь глубоким сном.
А утром Вильмах наблюдал как во двор замка, к его отряду, пробирается бледный Шэн, с глубоко впавшими глазами, и на все вопросы отвечающий:
— Я просто не выспался, главарь! Всё нормально.
И вот как после такого ему верить? Как? Вильмах и не верил, и не смотря на зачарованный доспех и прочую пользу, которую может ему принести юный маг, он медленно начинал продумывать, как лучше от него втихую избавиться… разве что денег жалко, но деньги можно ещё заработать, а ядовитую змею из штанов пора вытряхивать и давить сапогом.
А пока Вильмах думал, ворота замка медленно опустились надо рвом, металлическая решётка за ними стала подниматься, и главарь различил за ней двух, крутящих лебёдку, израненных берсерков.
Вильмах тут же скомандовал:
— В бой, ушлёпки!
И остатки диких кабанов нестройными рядами повалили к неожиданно раскрывшемуся перед ним чреву замка. Вильмах тоже обрадовался, заскочил на спину коня, и устремился следом за наёмниками, перед этим осадив Шэна и велев парню оставаться здесь вместе с раненными и той частью десятников, что предпочитали командовать с тыла.
Вильмах решил озаботиться проблемой паренька позже, а сейчас нужно добивать раненого врага. И до этого было ещё далеко. Пусть ворота замка открыты, однако в многочисленных башнях и главном донжоне забаррикадировались стражники Сантерры, что удивительно преданны своему господину и не намерены сдаваться.
Бой продолжался. Вильмах достиг опущенных ворот, копыта его рысака отбивали по дереву дробный стук. И тут, за его могучей спиной, раздался плавный гудящий звук охотничьего рожка. Вильмах слегка удивлённый приостановил скакуна, чуть повернулся в седле, озирая окрестности. Никогда до этого командир разведки не подавал таких громких сигналов, предпочитая работать скрытно. Что же сейчас изменилось, что его лучший капитан решил протрубить охотничий сигнал, и откуда он вообще взял этот чёртов рожок?
Ответ не заставил себя долго ждать. Послышался лязг металла вдалеке, едва уловимый на общем фоне орущих людей и жуткого скрежета железа о железо, но всё же… Вильмах заметил нарастающий звук вдалеке, которого быть не должно. Потому что он был дробным. Так звучит рыцарь в полном облачении, летящий в атаку. И звук этот внезапно усилился, разделился. Вдалеке, в тылу, где расположили раненных и десятников, послышались испуганные крики. И на свет, из зелёных кустов можжевельника и шиповника, что росли возле Замка Сантерра, вылетел в полном латном доспехе рыцарь. Сталь сияла на солнце. На гребне его шлема алел яркий плюмаж. Виконт почтил их своим личном визитом. И как только успел он явиться сюда из земель барона? По словам жирного дворянина, виконт должен сейчас чинить бедствия на землях Лайорта, и со стражей Сантерра двигаться к последнему верному барону поселению… но действительность оказалась иной, и Виконт Сантерра явился на поле боя лично и непредсказуемо.
К несчастью, или просто любопытному стечению обстоятельств, выскочил Виконт на свет как раз в том месте, где стоял юный маг. Парень сначала замер на месте удивлённый, а потом попытался бежать, но поздно. Могучая фигура уже настигла его, и тяжёлое рыцарское копьё пробило грудь Шэна насквозь.
Могучий чёрный скакун не остановил хода, и виконт помчался дальше, с насаженным на копьё худощавым магом. Люди Вильмаха опомнились, и в скакуна влетела туча стрел и арбалетных болтов, что тут же с лязгом отскочили от латного доспеха. К несчастью для Шэна, часть снарядов влетела в него.
В старую кольчугу воткнулось два арбалетных болта. Снаряды не сумели до конца пробить его тело и их оперения торчали теперь из плоти паренька. Арбалетными болтами дело не ограничилось, в его бедро, не защищённое кольчугой, влетела стрела, влетела по кривой, пробила мышцы, да так там и осталась.
Виконт настиг тыл отряда наёмников и тяжёлые копыта чёрного коня погребли под собой несколько человек. В это время Вильмах уже развернул коня и во весь опор мчался назад, его сопровождали несколько наёмников, не более десятка, что успели заметить ворвавшегося в тыл рыцаря. Вильмах не стал окликать остальной отряд, штурмующий сейчас донжон. В этом просто нет смысла, ведь в пылу схватки главаря никто не услышит.
***
Из зарослей можжевельника и шиповника выскочили ещё два закованных в сталь рыцаря, а следом за ними звучал боевой клич пехоты. Виконт, находящийся в пылу схватки, атакуемый с трёх сторон, пытался стряхнуть с копья тщедушное тело убитого им наёмника. Тело не желало сваливаться с копья, и тогда Виконт просто откинул копьё в сторону, и взялся за тяжёлый меч, руки его облеплял чуть заметный белый дым, а движения были так быстры и смертоносны, словно латы и огромный двуручник в рука виконта почти ничего не весили.
В это же время на подмогу виконту прискакали два верных ему рыцаря, и началась настоящая бойня. В ходе которой Сантерре пришлось столкнуться с гигантом, вооружённым двуручным молотом. Гигант оказался так же одарён магией, что было удивительно, но не позволяло виконту задуматься. В ходе схватки гигант раздробил Сантерре плечо, а тот взамен пыхнул на могучего наёмника огнём из забрала шлема, опаляя лицо противника, выжигая тому напрочь глаза.
Бой продолжался. Бывшие захватчики замка теперь сами превратились в его защитников. Наёмники опрокинули железную решётку, и пытались отбиваться от людей виконта Сантерра, но юный лорд призвал на помощь пламя, выжигая каждого, кто на десяток шагов приблизится к железной решётке. Когда резерв Виконта закончился, то металл защитного сооружения источал нестерпимый жар, и горел красным светом от раскалившего его огня.
Выживших наёмников быстро умертвили стражники, что ударили стыла. Они увидели в узкие щели замковых бойниц красный плюмаж своего лорда, и поднятую им огненную бурю. Стража выскочила из донжона и устремилась в бой. Наёмники быстро пали духом и были вырезаны под чистую.
Однако над полем боя, под закатным солнцем, продолжали стонать раненные и сильно обожжённые люди. Врагов предстояло ещё добить.
— Бахрушь! Иди сюда мой верный друг! — подозвал к себе одного из рыцарей Виконт Сантерра Аланварт.
Сияющий латами к нему подошёл Бахрушь. Дело всё это происходило в тени замковой стены, в боковом кармане двора, где юный лорд отдыхал после сражения на каменной скамье. Сейчас Виконт стянул с головы шлем, и сверкая блестящим от пота лбом, пытался отдышаться. Чёрные локоны свисали на его плечи. Глубокие карие глаза томно смотрели на идущего к нему вассалу. Огромные кустистые брови двумя уставшими гусеницами растеклись над его очами, а орлиный нос с горбинкой всё старался втянуть в своего хозяина как можно больше воздуха, несмотря на то что во дворе замка нестерпимо воняло гарью и жжёным мясом.
— Да, мессир! — подошедший Бахрушь лязгнул кулаком о метал нагрудника. Под мрачным стальным доспехом скрывался симпатичный белокурый юноша, любимец Аланварта, которого виконт уже не первый день пытается затащить в постель… да не о том дело сейчас, Аланварт попытался собраться с мыслями. Всё же бой был тяжёлым, резерв пуст, и уставший разум виконта то и дело норовил перескочить на мысли плотские, местами пошлые и сейчас не нужные.
— Мне нужна твоя помощь, Бахрушь. В начале боя я пронзил копьём одного невзрачного наёмника, копьё к несчастю застряло в его рёбрах, и вытащить наконечник из его тела я не смог…
— Какое несчастье, мессир! — сочувствующе раздалось из-под забрала доспеха.
— Так вот найди тело этого негодяя. Выруби, пожалуйста, моё боевое оружие, и принеси сюда, ко мне… кроме того, отсеки его голову. Она будет красоваться на пике, над замковой стеной, как и голова их предводителя… всё же, по преданию бога неба Сагола, в которого верит моя мать, первый убитый в сражении предназначен на корм ЕГО небесным детям – птицам.
— Слушаюсь, Мессир! — послышался новый лязг кулака о нагрудник, но Бахрушь не поспешил уйти, задержался на миг и задал уточняющий вопрос:
— А если голова наёмника… пострадала под ногами наших коней, и сейчас не в лучшем состоянии?
Аланварт поморщился.
— В таком случае принеси сюда только копьё, не будем уродство поднимать на благородные стены моего замка!
Бахрушь чуть поклонился и откланялся. А Виконт ещё долго провожал удаляющуюся фигуру рыцаря пылким взглядом, представляя обнажённое горячее тело, невинного Бахруша, под всеми этими листами крепчайшего стального сплава.
***
Бахрушь ненавидел своего сюзерена, хотя раньше он им восхищался. Ещё бы, незаконнорожденному сыну наложницы, Аланварту судьба сулила стать конюхом, или дворецким, однако тот быстро выбился в солдаты, продемонстрировав несгибаемый характер. И уже в армии у юного Аланварта обнаружили дар к магии, тренировали, воспитывали в высшие офицеры, и уже в скором времени Аланварт командовал конной сотней под руководством самого герцога. Вскоре юное дарование вернулось домой, где быстро прибрало к рукам домен, не без помощи герцога конечно…
Бахрушь восхищался виконтом, когда ещё был мальчишкой. Наследник рыцарского домена, тренируемый своим строгим стариком отцом в будущую опору дома Сантерра. Первый сын среди пяти братьев. Самый ловкий, самый красивый и блюдущий кодекс чести, с детства в пример Бахрушу ставили неудачливого, но такого талантливого незаконнорождённого сына виконта – Аланварта. С детства Бахрушь хотел походить на своего будущего сюзерена, ещё с тех пор, когда даже не ведал, что именно Аланварт станет его господином. Мечты сбываются, но лучше бы не сбывались.
Аланварт в первый же день предложил Бахрушу разделить с ним ложе. Надо ли говорить, что гордость молодого рыцаря понесла сильный удар. Он как мог вежливого в той ситуации отказал. А ночью испортил клинок, истошно уродую старый дуб в парке при замке. Бахрушь тогда до самого рассвета мордовал деревяшку, пока лезвие клинка просто не лопнуло, настолько была велика в нём ярость.
Но он остался служить в доме Сантерра, остался прислуживать своему испорченному и в край извращённому господину. Потому что Бахрушь знал, что такое рыцарская честь, и он был ей верен. Всегда. Во всём. Но бесконечные грязные взгляды его сюзерена уродовали прекрасную душу Бахруша, с каждым разом терпеть такое становилось всё труднее.
И сейчас, найдя на поле боя переломанное древко рыцарского копья, но не найдя мёртвое тело неудачливого наёмника, Бахрушь задумался. А стоит ли ему возвращаться в замок и докладывать о странной находке? Или… первая мысль была так противна ему, так сильно не хотелось возвращаться в замок, и этой ночью вновь скрываться по пыльным старым комнатам, только бы его не отыскал господин… ему было так тоскливо только об одной мыли об этом, что Бахрушь не раздумывая приступил ко второй посетившей его в момент находки мысли.
Очевидно, что наёмника отсюда утащили, перед этим переломав копьё у самого древка, оставив на земле расщеплённую жердь с металлическими вставками утяжелителями. Но кто мог обладать настолько великой силой, что сумел переломить древко боевого копья? Неужели одарённый… нужно пойти по следу и выяснить это. Для этого Бахрушь позвал своего оруженосца, Акатоша. Жилистый, но низкорослый, русый парняга подскочил к Бахрушу и уставился в ожидании приказаний.
Солнце только-только скрылось за горизонтом, а малый отряд был собран. Три личных пеших воина Бахруша; оружейник, он же лесник и хороший чтец следов – Акатош; сам Бахрушь, верхом на буром массивном скакуне и в полном латном облачении.
Перед тем как отправиться, Бахрушь послал к Аланварту служку конюха, чтобы тот рассказал о планах Бахруша на эту ночь. Он знал, что Виконт будет недоволен, знал, что он не позволит отправиться на поиски странной пропажи Бахрушу, вместо него по утру отправив конный отряд во главе с замковым палачом. Бахрушь знал, потому и отправился лично. Виконт выжрал из него последнюю преданность… конечно честь в нём ещё осталась, но уважение к сюзерену и беспрекословность в выполнении приказов дали брешь, на время, но всё же…