Она нависла над ним, после того как какое-то время кружила вокруг коршуном, внимательно рассматривая его, пока он одним глазом рассматривал её. И вот она сидит в его ногах, смотрит ему в лицо и выносит вердикт:
— Ты умрёшь… раны в тебе слишком глубоки, — при этом глаза её блеснули, а Шэн так и не понял почему, неужели она собиралась лить по нему слёзы? А ведь они даже не знакомы. И тут она неожиданно закончила фразу, и для Шэна всё стало ещё более непонятным:
— А раз ты всё равно сдохнешь, то я могу с тобой и поиграть… папенька запрещал мне убивать охотников, но ты же не охотник… ты даже не лесоруб, ты… а кто ты, кстати?
Шэн попробовал прохрипеть своё имя, но получилось очень сипло и невнятно. Ему и без того было тяжко дышать, а после бесплодной попытки поговорить, он сильно закашлялся и решил больше рта не раскрывать, слишком большой это для него сейчас риск.
«Пусть она делает со мной, что хочет! Я всё равно, уже не жилец…» — решил для себя Шэн. Он даже не пытался лечить себя, сил в нём не оставалось. Ни физических, ни магических. Всё ушло на поддержание тела, пока он тащился по лесу, постоянно усиливая свои ноги, чтобы просто не свалиться бесчувственным кулём, ведь колени всё норовили подломиться.
— Значит говорить ты не хочешь… — она улыбнулась. — Ладно, тем лучше. Мне нравится добиваться от зверушек поскуливаний, интересно как быстро начнёшь скулить от боли ты?
На её плече располагалась интересная система ремешков, которая заканчивалась на боку креплением с кинжалом, его длинная рукоять с небольшой гардой торчала под углом из-под её левой подмышки. Она левой рукой зажала ножны, а правой медленно вытащили кинжал. Длинный, чуть сияющий в тусклых лучах ещё спящего солнца. Она приложила кончик ножа к своему подбородку, толи показывая Шэну лезвие, для испуга, толи просто задумавшись. В то же время взгляд её шарил по телу Шэну, где мало было целой плоти, всё было изорвано и в крови.
Наконец она что-то для себя решила, наклонилась над ним, острым концом кинжала ткнула в его шею.
— Ты явно какой-то бандит… но такой молодой… ты кажешься моим ровесником, и за твоё убийство меня лишь похвалят, однако я никому о тебе не скажу, и знаешь почему?
Шэн молчал, он и вовсе закрыл глаз, решив для себя подождать, пока странная девушка его прирежет.
— Молчишь? Решил молчать со мной… ну-ну… посмотрим, как ты дальше себя вести будешь, говнюк!
И тут случилось странное. Во-первых, кожу на шее у него рассекло, быстро, но не глубоко, он ощутил, как полилась кровь. Но это было не самое важное. Куда более значительным было то, что в его Руфус вдруг потекла сила, он открыл глаз, и обнаружил, как незнакомая девушка медленно ведёт лезвием кинжал по его телу, от шеи к паху, разрезая кольчугу, и куртку под ней, так словно это был тончайший шёлк, а не два крепчайших слоя из грубой дублёной кожи и ячеистого железа. Она рассекла всё, попутно распоров Шену кожу, и слегка взрезав мясо. Из его брюха не выпали кишки и прочие внутренности остались на месте, порез оказался аккуратным и не очень глубоким.
Следующим шагом девушка попытался стянуть с него одежду, оголить живот, но ей это не удалось, мешали застрявшие в его теле два арбалетный болта. Она подумала немного, и обрезала вокруг болтов ткань и кольчугу. На этот раз Шэн увидел её магию воочию. О да, она была одарённой, и не очень умело распределяла свой дар, очень много маны выбрасывалось в пустоту, но нельзя было сказать, что она совсем не умела колдовать. Она очень даже умела, просто было ясно, что её никто не учил. Сдерживать ману в теле для экономии учили в магической школе, а тут дремучий лес, и у девушки кажется проблемы с головой. Она спокойно хочет прирезать Шэна, вместо того чтобы быть хозяйкой дома и растить детей, женщины кажется обычно таким и занимаются. Они не убивают других людей!
Так думал Шэн, рассматривая как неизвестная ему девушка, направляет силу в кинжал, окутывая его коконом из ветра, едва видимым, но вблизи заметным. Туман вокруг оружия очень быстро рассеивался, и Шэн мог увидеть тончайшую и на вид очень острую ветренную грань, проступившую от клинка на совсем небольшую длину. Девушка поднесла кинжал к кольчуге, не задела ржавый металл сталью кинжала, однако ветренная острейшая грань спокойно прошила металл, не ощущая какой-либо преграды на своём пути.
Когда она закончила, и откинула в сторону разрезанную пополам кольчугу и кожаную куртку, вместе с грязной тряпкой, что была раньше рубахой… Шэн оказался перед ней во всей красе, полуобнажённый. И девушка воззрилась на него с сильным удивлением. Щёки её слегка покраснели, глаза увлажнились, дышать она стала с лёгким придыханием, и Шэн вдруг осознал, что эта девушка, когда увидела его покалеченным и беспомощным посреди леса, и её глаза в тот миг странно блеснули… это были вовсе не слёзы, а скорее она... такой блеск в глазах и лёгкий румянец он видел у Хаши, девушки, что стала его первой, и оказалась очень горячей персоной… хотя сравнивать ему было не с кем, но факт был в том, что та возбуждалась очень похоже.
Незнакомка опустила руку на его грудь, провела по давним запёкшимся рунам.
— Ты одарённый… ты такой же как я… — прошептала она, очень негромко, но Шэн услышал. В лесу было очень тихо, птицы ещё не успели проснуться.
Шэн решил доказать, что он действительно одарён, решил, что может тогда она не станет его убивать. И направил силу из Руфуса в Рахи, печать исцеления чуть сверкнула. Девушка тут же наклонилась к его горлу, очень ощутима приставила под кадык лезвие кинжала. Её взгляд сделался очень недобрым, несмотря на румянец.
— Ты, сука, сейчас попытался на меня напасть?
Кинжал болезненно впился в его плоть, если бы в этот момент она пустила в кинжал силу, окутывая его ветренным лезвием, то с лёгкостью бы разрубила хребет Шэна, так словно, это был кусок масла.
Его глаза метались из стороны в сторону, но этого явно было мало, и он решил помотать головой, мол нет, конечно же нет. Она не спускала с него глаз, лезвие от горла не убирала.
— Смотри, я могу сделать всё быстро, правда тогда наша игра прервётся, но… я не позволю напасть на себя, ты меня понял?
Шэн кивнул, лезвие ощутимо застряло в его горле, говорить он в этот момент даже не пытался.
Она отклонилась, нож отставила. И тут же по девчоночьи счастливая ахнула, увидела, что на груди его исчез оставленный ей же длинный вертикальный разрез. Странное дело, вот смотришь на неё вот так, и обычная девушка. Глаза распахнутые, ресницы длинные, лицо симпатичное. Смотрит на его голое тело, любуется. Какому парню это будет неприятно?
Но вот миг нормальности быстро канул в небытие, когда она принялась вырезать болты из его тела. Без слов, видимо решила так ему помочь. От болтов торчало только древко, сами наконечники поросли мясом, вокруг них плоть сильно опухла, внутри начинало гнить. Она бесцеремонно срезала кусок кожи, убрала в сторону остатки кольчуги и куртки, принялась спокойненько его нарезать, язычок чуть высунула, прикусила. Занятая интересным занятием. Между тем она его потрошит, и её это ничуть не смущает…
Из глаза Шэна льются слёзы, из носа стекают длинные грязные сопли, из приоткрытого рта вырывается беззвучный крик боли.
И всё это время он не мог потерять сознание. Чужая сила вливалась в него, бодрила, заполняла печати. Дыры в его теле сами собой принялись зарастать, он же пялился в кроны деревьев, что виднелись совсем едва-едва из-за пелены тумана. О чём думал в этот момент Шэн? Думал ли он вообще? Мыслить, значит существовать, однако в этот момент, в его голове не было не единой мысли. Галимый шок. И ничего более. Фактически он и не существовал.
— Видишь, как здорово получилась, я тебе помогла! — она тем же временем была рада, даже счастлива, но тут же недовольно возмутилась:
— Почему ты не благодаришь меня? Ну же, скажи мне спасибо! — она схватила его за щёки грубыми пальцами, дёрнула его непослушную голову на себя, заставляя его взгляд невольно остановиться на её ярко голубых, и таких странных глазах. Он продолжал ничего не понимать, а она медленно протянула:
— Спа-си-бо… ну ка, вместе со мной спа-си… ну нет, это никуда не годится, — она убрала кинжал в ножны, перехватила его за шею, а второй рукой со звоном залепила пощёчину. Он вздрогнул, щёку ощутимо жгло, в голове гудело, он посмотрел на неё уже более осознанно, совсем при этом не понимая, почему он ещё жив и вынужден испытывать все эти муки…