— Вижу юмор ты мой не оценил… ну и ладно, приготовься, парень… нужно выпустить из твоих узлов излишки силы, будет слегка… неприятно…
Комната сверкнула сине-зелёной вспышкой и по свободной деревне Хамонд, а также по ближайшим окрестностям прокатился бешенный хрипящий вопль, раздираемого изнутри Тодда.
Вечером этого же дня они собирались в путь. Бородатый полный мужичок на здоровенной кляче с именем Зорька. Рыжий сын казначея деревни по имени Чак, на небольшом светлом коне с кличкой Горошина. И Тодд. Сын фермера. Нищий как последний бродяга. Босой, видевший лошадей в своей жизни лишь на расстоянии, но никогда не восседавший на них. Всё, что смогли дать Тодду в дорогу – небольшой узелок с хлебом и варёными яйцами, флягу с водой, пару медяков, и маленький ножик.
Собрались они быстро, в спешке, бородач велел пошевеливаться, ведь путь предстоит дальний и чем быстрее они доберутся до Прамонда тем лучше.
Провожать мальчишек вышла целая процессия, и неожиданно для всех, вперёд вышел охотник Игнар. Рядом с ним гордо шла младшая дочь – Лилиан. Они шли спокойно и твёрдо, шли прямо к Тодду, что стоял в стороне от конных и всё сильнее хмурился. За спиной Тодда стоял его отец, старик Экмунд, а за плечом тихо вздыхала мать Лана, очень незаметная и ласковая женщина.
Игнар остановился на некотором удалении. В паре шагов от Тодда остановилась Лилиан. На целую голов выше его, в своём повседневном зелёном платье, как всегда красива и горда. Она окинула Тодда взглядом и милосердно улыбнулась.
— Ты прощён. Моя семья великодушна и не будет мстить…
В этот миг, в голове уставшего Тодда, которого после дневного очень болезненного исцеления ещё пошатывало, промелькнуло очень много нехорошего, и прежде, чем кто-либо успел отреагировать, раздалась звонкая пощёчина. У Лилиан дёрнулось в сторону нежное личико, и на перламутровой коже алым цветком расцветал отпечаток ладони Тодда.
Игнар охотник бросился с кулаками и гневным рёвом медведя шатуна, но местные успели среагировать и четыре ловких руки перехватили за плечи взбешённого охотника, не позволив тому разодрать мальчишку на ошмётки. А самого Тодда быстро задвинули за широкую горбатую спину отца.
— У убью, я УБЬЮ ТЕБЯ, МЕЛКИЙ УШЛЁПОК!!! — вопил Игнар.
— Только попробуй, бродячая псина, и я перебью тебе хребет лопатой! — мрачно заверял фермер Экмунд.
Свара затягивалась и к месту будущей драчки стягивались как бравые охотники деревни, так и все те, кому напыщенные добытчики дичи успели порядком надоесть. Вой стоял страшный, бесконечные крики и обещания кровавой расправы.
А позади орущих мужчин женщины успокаивали ревущую навзрыд Лилиан.
А чуть в стороне покидали навсегда свой дом два паренька. Один – кудрявый, невысокого роста, с волосами горящими на свету, он очень ярко и заливисто хохотал и хлопал одобрительно по спине, своего неказистого друга. И второй, тот самый неказистый бедный паренёк, с волосами и глазами серого, безжизненного цвета, что совсем недавно познал на деле злобную людскую суть. И он улыбался. В голове Тодда безостановочно повторялся один и тот же момент, когда Лилиан посмотрела на него испуганными и очень удивительными глазами, в тот миг, в её голове рухнул весь её наивный мир, и она впервые поняла, что кто-то может взять и сделать ей больно, просто потому что она горделивая маленькая мразь.
Они постепенно удалялись. Впервые они покидали свой дом, все двенадцать лет прожив в свободной деревне Хамонд, они даже не представляли, насколько огромен мир.
Тодд обернулся, не выдержав, и окинул последним взглядом округу, глазами зацепившись за высокую и кране худую фигуру в тёмном балахоне. Гхсана подняла кверху руку. Чак ответил ей тем же.
И путь начался.
Глава 3 – Бегите, глупцы…
Горит костёр. Вокруг тьма, но не тишина, живут своей жизнью ночные насекомые, иной раз протяжно заугукает сова, каркнет ворона, подует ветер и заскрипят старые, настолько старые, что даже листьев не осталось, деревья. Костёр среди этого хаоса освещал лишь маленький участок. Освещал лица, сидящей вокруг троицы, крупы стоящих рядом лошадей. Среди троицы говорил лишь один, а два будущих ученика внимательно слушали.
— … понимаете, парни… магическая школа не может превратить вас в великих магов просто так, нужны ещё и старания, нужно и важно желание, но даже это всё меркнет перед двумя другими вещами – талантом и деньгами, смекаете?
Тодд возразил моментально:
— Нет, не смекаю! Как это деньги… снова деньги?! У меня их нет, и что теперь? Мне можно даже не пытаться?!
Чак промолчал.
— Ну почему же, — бородач слегка улыбнулся. — Зато у тебя есть другие качества, которые могут поспособствовать.
— И какие же?
— У тебя талант к управлению силой в своем теле, и если его развить, то ты наверняка сможешь неплохо лечить и создавать некоторые артефакты, где требуется тончайший контроль и при этом очень небольшое количество вливаемой силы… понимаешь ли, ты сильно попортил себе будущую жизнь, когда сорвался несколько дней назад, твой источник опалён изнутри, и пусть ты не чувствуешь боли, однако недра твоего дара больше не смогут расти, ты собственноручно обрезал себе резерв и вот это твоя главная проблема…
— Что… то есть… я… — Тодд никак не мог выговорить мысль, сидел с округлившимися глазами и рот открывал, словно рыба, которую только что выбросило на берег.
Чак молчал.
— К тому же, — продолжал бородач, — ты мне должен.
— В смысле?! — возопил Тодд, вскакивая.
— Услуги мага целителя стоят о-очень дорого, мальчишка, а ведь не подоспей я вовремя, то ты бы там помер, смекаешь? — Бородач гаденько так улыбнулся.
Тодд сел на место. Молча смотрел в костёр и о чём-то думал миг. Все молчали, кроме ночных сверчков, что стрекотали без умолку в ближайших кустах.
Тодд что-то для себя решил и поднял на бородача взгляд.
— Вы правы. Я в долгу перед вами. Моя жизнь в ваших руках. Как я могу вернуть долг?
Бородач рассмеялся.
Чак едва сдержал смешок, но улыбку удержать не смог.
Тодд подозрительно шмыгнул носом и отвёл взгляд.
— Очень пафосно, мальчишка…
— Меня зовут Тодд! — пробурчал Тодд.
— А меня Пракий, я маг целитель четвёртого ранга, — официально представился Бородач.
— А меня Чак! — воскликнул Чак, голос которого прозвучал так неожиданно звонко, что сверчки в кустах неожиданно затихли. Стал слышен лишь костёр. Искры которого шипели и взрывались пучками.
Пракий схватился за палку и помешал горящие угли, накинул сверху ещё пару хворостин, которые тут же захватила густая дымка. Потрескиваний и искр стало гораздо больше.
— Ну и дерьмовый же у нас хворост! — констатировал Пракий и вновь воззрившись на Тодда, добавил — Ты должен мне, но пока с тебя нечего взять, денег у тебя нет, делом ты отдать не можешь, ведь не способен ни на что, кроме как поле вспахать… просто стань достойным магом целителем, я один из тех, кто будет учить тебя, и я буду тщательно следить за твоим прогрессом… а когда станешь чем-то большим, чем тупым сыном фермера, вот тогда я и…
Пракий замер.
— Что такое? — спросил Чак.
Пракий не сказал ни слова. Взгляд его метался вокруг. Мальчики напряглись. Почему-то исчезли все звуки. Птицы замолчали. Насекомые затихли. Лишь ветер тихонько скрипел ветвями старых деревьев. Лишь тихонько трещало пламя костра.
Вдруг за одеянием Пракия, в области его груди что-то замерцало белым. Пракий вздрогнул. Вытянул из-за ворота балахона небольшой медальон. Круг из блестящего металла с четырёхгранной звездой в центре, и эта звезда горела белым, и свет её из тусклого, почти незаметного, становился всё ярче.
— Тьма… — прошептал Пракий, не отрывая глаз от медальона. Миг. Второй. Бородач вскакивает и устремляется к лошади. — Сюда, оба! Живо!!! — рыкнул Пракий, и мальчишки подскочили. Пракий достал из седельных сумок небольшую книжицу, на кожаном переплёте выгравирована руна. Руки Пракия вспыхнули белоснежным светом, его глаза засияли так же. Сила из его рук перетекала в книгу, он безостановочно бурчал что-то про себя, со лба его катился пот. Чак с Тоддом стояли рядом и наблюдали, тела их дрожали, ноги стремились бежать. Вдруг книга поднялась и повисла в воздухе, она сама собой раскрылась и замелькали страницы. Пракий задрал кверху руки и прокричал: