— И все-таки, господин блюститель Привер, мы не можем исключать возможности ошибки, — заявил помощник Арчи.
— Не вижу смысла. Но если Вы настаиваете, можем провести испытание — кинем их в озеро. Если обвиняемые не прибегают к недозволенному колдовству и не являются прирожденными Магистрами, то они пойдут ко дну. Ну, а если выплывут — значит виновны.
Это что еще за самоуправство? Кто позволяет себе честных граждан кидать в озеро? Мы с Димом запротестовали. Нет, вообще-то я плаваю неплохо, Дим в образе собаки должно быть тоже — у собак это в крови. Вот только у меня были сильные подозрения, что кидать нас в воду собрались, так как есть — то есть связанными. И стоило для этого покидать замок Баралора?
Печально. Я подумал было, что настало время подводить итоги моей не такой уж длинной жизни, попрощаться с Димом (к сожалению, завязанный рот не позволял мне этого сделать), вспомнить о главном. Но, события неожиданно свернули в сторону от намеченного коварным Лютисом плана. Что было в моей жизни главным, вспомнить я так и не успел.
— Граф, граф, — это слово пробежало как ветер по толпе, собравшейся на нас поглазеть.
Относилось оно, судя по всему, к человеку, только что въехавшему на площадь в сопровождении двух верховых стражников. Граф Зарлин был статен и породист, да простит он меня за столь сомнительное выражение. Но это было именно так. При одном взгляде на него чувствовалось, что он потомственный дворянин, как минимум, в десятом поколении. Подобная смесь властности, снисходительности и благородства, что читалась в его взгляде, не берется из ничего. Такое впитывается с молоком матери и лишь крепнет с годами. Годами, кстати, он был уже немал — зрелый мужчина в полном расцвете сил.
— Что здесь происходит? — спросил граф, не слишком напрягая голос. Тем не менее, его услышали все, собравшиеся на площади.
— Мною пойманы две сомнительные личности, обвиняющиеся в недозволенном колдовстве и причинении ущерба местным жителям, — заикаясь, проговорил Лютис Привер.
— В чем именно они обвиняются? — полюбопытствовал граф.
Лютис отобрал от Арчи бумагу, зашелестел ею, отыскивая нужное место: "Вот. Человек обвиняется в том, что летел по небу верхом на собаке. Собака большая лохматая здесь присутствует".
Мы с Димом замычали, пытаясь опровергнуть это нелепое утверждение, а Лютис между тем продолжал: "Тем самым вышеназванные испугали жителей ближайшего к Туулебу хутора. Отчего у коров на целый день пропало молоко. Затем злоумышленники разбросали по полю скирду с соломой и оставили сторожить ее невидимое чудовище. Которое набросилось на подоспевших хуторян и нанесло побои двоим из них. В неравной битве чудовище было повержено".
Меня разбирал смех, несмотря на то, что ситуация совсем к этому не располагала. Это что же, они воевали с моим дельтапланом? Наверное, споткнулись и понабивали себе шишек.
— Что говорят обвиняемые в свое оправдание? — поинтересовался граф.
— Обвиняемые свое вины не отрицают.
— Ты тупица, Лютис. Как они могут отрицать, если у них завязаны рты?
Граф сразу стал мне симпатичен. Сразу видно — человек разумный. По крайней мере, он последователен.
Я взглянул на его ауру. Среди полного разнообразия цветов преобладали синий и оранжевый. Что говорило о холодной рассудительности и горячем темпераменте графа. Как эти два качества уживались в нем? Впрочем, какой только смесью характеров не наделяет человеческих существ изобретательная природа.
Я взглянул на ауру Лютиса. Надо было сделать это сразу. Сколько тренировался, пытаясь разучиться видеть ауры, а вот о том, что можно на них посмотреть, в нужный момент позабыл. Преобладание грязно фиолетового говорило о коварстве и недальновидности блюстителя Лютиса.
— Развяжите, — граф сделал жест рукой в нашу сторону и помощник Лютиса Арчи бросился выполнять его распоряжение.
Фух, как здорово снова не быть связанным. Дим разминал лапы, видимо ему тоже надоело лежать неподвижно. Одним глазом он недобро косился на злонамеренного блюстителя. Лишь бы он не собрался его покусать до той поры, когда нас признают невиновными.
— Что Вы можете сказать в свое оправдание? — поинтересовался граф.
— Абсолютно ничего, — ответил я.
— Вот как?
— Да, это именно так. В свое оправдание может говорить лишь виновный. Мы же с Димом не виноваты ни в чем из вышеперечисленного.
— Да, не виноваты, — подтвердил Дим.
Граф удивленно вскинул брови. Видимо он тоже не ожидал, что собака будет говорить.
— По воздуху летали? — злорадно заявил Лютис, грозя в нашу сторону кривым пальцем, — Или вы это тоже будете отрицать?