И что я ему буду говорить? Ума не приложу. Как возвращают к жизни обидевшихся на весь белый свет зеленых магов? Прошу прощения за невольную тавтологию — зеленых в смысле приверженных к добру, а совсем не незрелых. Да и надо ли его возвращать? Вот как его безотказность обернулась — рассказ Литсы произвел на меня сильное впечатление. Пожалуй, все-таки надо. Не дело человеку совсем прекращать общение с другими людьми. Отшельник отшельником, а совсем без общения никак нельзя обойтись.
Я просидел под дубом до позднего вечера, придумывая, как мне подступиться к Лодиусу? С какой стороны начать разговор? Так ничего и не придумав, я отправился спать, когда солнце уже клонилось за горизонт, а уставший Дим полчаса уже дрых с чистой совестью. Ему что? Убеждать Лодиуса во вреде чрезмерного затворничества предстоит не ему, а мне.
Утро было замечательным. Я улыбнулся пробивающемуся сквозь ставни солнечному лучу, радостно принюхался к ароматным запахам, раздающимся с кухни, где Литса чародействовала над приготовлением завтрака, а Дим шумно принюхивался и развлекал ведунью ученой беседой. Надо же, как вкусный запах еды влияет на его красноречие…. Впрочем, когда он в настроении, то и так весьма говорлив. Вспомнить хотя бы балладу о Спаги отважном, которой он пытался придать мне сил после битвы с Саори.
— Вот и наш будущий герой проснулся. Альберт, завтрак тебя ждет, — раздалось из кухни. Вот как, спрашивается, Литса узнала о том, что я проснулся? Не представляю. Все-таки искусство ведуний остается для меня непостижимой тайной. А и правда, не пора ли мне поторопиться, а то Дим, в нетерпении перебирая лапами, протопчет дыру в полу.
— Кушай, кушай, набирайся сил, — тетушка Литса поставила передо мной целую тарелку ароматно пахнущего…. Интересно, а что это такое?
— Рагу это. Кушай, не беспокойся. Или мой внешний вид не хорош? — успокоила Литса, — Дарующий искру, создавая такое многообразие природы, наделил многие растения свойствами замечательными. Вот только совсем не все об этом ведают.
Это точно, уж если кто в растениях разбирается, так это ведуньи.
Отдав должное обеду, мы с Димом поблагодарили и вышли во двор.
— Ну, как, идем? — поинтересовался мой друг.
— Куда это ты собрался?
— Как это куда? — удивился Дим, — Альберт, ты вчера говорил, что утром мы идем в гости к Лодиусу.
— Не мы, а я.
— А я? Расколдовывать хотели меня.
— Ха, расколдовывать. До этого еще дело не дошло. Сначала надо вернуть Лодиусу уверенность в себе.
— А он не уверен? — удивился Дим.
— Совершенно. Силен необычайно, и при этом совсем не уверен в себе. Оттого и не хочет ни с кем общаться.
— Альберт, откуда ты все это знаешь?
Я пожал плечами. Откуда? Что здесь собственно знать, это и так понятно. Это куда менее загадочно, чем умение Литсы читать по лицам.
— В общем, в гости я пойду один. И не спорь.
Почему один? Вот спроси меня, вряд ли отвечу — чувствую я так. И потом, намечающийся разговор совсем не располагает к публичности. Вот потом, сколько угодно — с Димом, с Литсой, со всем лесным народцем вместе взятым. А сейчас лучше мне пойти одному.
— Не спорь с ним, лохматый. Твой друг знает, о чем говорит, — поддержала меня ведунья.
— А если он в лесу кого встретит? — забеспокоился Дим, — Кто оборонит Альбертуса лучше, чем я?
Тоже мне защитничек. Это еще надо посмотреть, кто кого защищает. Нет, я, конечно, благодарен Диму за заботу. Вот только в этот раз лучше ему остаться.
Дим показательно отвернулся, демонстрируя, что обиделся. Литса подмигнула мне. Да я и сам успел узнать моего друга — не таков он, чтобы обижаться по пустякам. Вот коситься одним глазом, смотрит, не передумаю ли я.
— А как насчет дороги, тетушка Литса?
— Сейчас. Как же, помню, обещала. Будет тебе провожатый.
Литса достала резной деревянный свисток и подула в него. Высокий переливчатый звук разнесся по лесу.
— Что это Вы, тетушка?
— Махрютку зову. Сейчас прибежит. Умный зверь, и морковку любит.
Тетушка Литса подула в свисток по-новой.
— Слышите, бежит. Ты его не пугай. И ты, мохнатый, тоже.
Вот так махрютка. К нам резво бежал мохнатый шар, сантиметров семидесяти диаметром. Густой мех скрывал его лапы рот и нос, если такие у зверя были. Не могли не быть — зверек был самый обыкновенный. Нет, он, конечно, был удивительным. Но не эфирным, а обыкновенным, разве что редким, очень редким. Мне таких видеть раньше не доводилось.
Махрютка подбежал к ведунье и весело запрыгал, издавая забавные звуки: "Пфыр, кхыр, фур".