- Что скажешь, майор? - поинтересовался полковник, останавливая просмотр записи.
- Там, оказывается, ещё и камера была, которая снимает вход в помещение? Почему-то уверен, что её установили совсем недавно, может, даже вчера. Последние сомнения отпали, товарищ полковник.
- Ну, и не прав ты. Вот если бы сказал, что ещё неделю назад камеры там не было - другое дело. Потому что её не было тогда, нет и сейчас. Не понимаешь? Чуть позже объясню.
- Позже, так позже. Вы сказали, товарищ полковник, что их личности установлены. Кто они?
- Имён у них нет, но если хочешь, можешь назвать одного из них Камаз Отходов, другого - Ушат Помоев, а третьему имя сам придумай, мне надоело.
- Снова не понимаю.
- Ну, нет у них имён, так уж вышло, - шеф явно получал наслаждение, созерцая растерянность на лице Нежного.
- Разве бывают люди без имени?
- Ты же сам мне говорил, что нападение террористов - это трёхмерное кино. А в фильме вполне могут быть безымянные персонажи. Вот эти трое - такие и есть.
- Я, товарищ полковник, имел в виду имена не персонажей, а актёров.
- Федералы установили и актёров, но я их не запомнил. Если тебе это так интересно, разберись сам. В нерабочее время, естественно. С твоими талантами это легко. Сейчас тебе ещё кое-что покажу.
Он развернул монитор к себе, снова клацнул мышью, и вернул экран в прежнее положение, так, чтобы он снова был виден Нежному. Взглянув туда, майор вполголоса выругался. Теперь на экране величественно громоздились заснеженные вершины Кавказских гор, а на их фоне те же самые три боевика, стоя в полный рост, вели огонь из автоматов по залёгшим в снегу солдатам. Когда один из кавказцев начал замах, чтобы бросить гранату, Нежный отвернулся.
- Всё понял, майор? - вкрадчиво поинтересовался шеф.
- Федералы поработали с изображением, наложив фоном вместо гор судебный зал, - высказал очевидное предположение Нежный.
- Точно. Название фильма у нас есть, список артистов массовки раздобыть нетрудно. Вопрос только, зачем? В общем, так. Если верить федералам, этот ролик все свидетели расценили, как снятый камерой видеонаблюдения. Включая конвоиров и судью. Ты, конечно, можешь сказать, что эти свидетели не отличат одного бородатого кавказца от другого, даже под страхом смерти. И будешь прав. Но уж очень похоже с гранатой получилось, согласен? А странного в фильме ничего не заметил?
- Да он весь сплошная странность, - поморщился майор. - Стоя перестрелку не ведут, их бы скосили за пять секунд. "Лимонку" бросать не из укрытия - тоже самоубийство, тебя же первого осколками изрешетит. А самое главное - у боевиков из автоматов гильзы не летели. Идиот какой-то снимал.
- Нормальные люди такие фильмы не смотрят, - вздохнул полковник. - А остальным нравится, и плевать им, летят гильзы или не летят. Кстати, о том, что у судебных террористов что-то не так с гильзами, федералам сказал один из конвоиров. Они по этому признаку нужный фильм и отыскали. А ты этого парня допрашивал, и ничегошеньки у него не узнал. Плохо, майор. Очень плохо.
- Виноват, исправлюсь.
- Боюсь, что уже не исправишься. Целый день, считай, занимаешься этим делом, а результатов - кот...
- Наплакал, - подсказал Нежный.
- Ну, пусть будет "наплакал". А другие кое-чего добились. Удалось найти отпечатки пальцев той девки, которую якобы изнасиловали. И не только отпечатки. Ребята в больнице на её рабочем халате нашли пару волос. Судя по описанию внешности, волосы её. Там больше никто не носит такие длинные. Сейчас с ними в лаборатории возятся, может, что интересное обнаружат. Пока выяснили только, что блондинка она крашеная, а её естественный цвет волос - тёмно-каштановый. "Пальчики" её в нашей базе отсутствуют, ну, это ты и сам понял. Кстати, видео с Хоттабычем экспертам отдал?
- Ещё нет. Не успел.
- Отдай. Пусть позанимаются. Хотя бы рост определят, длину шага и всё такое прочее. Какие-никакие, но приметы. Ещё чем-то могу помочь?
- Две просьбы. Раз уж у нас есть волосы подозреваемой, пусть проведут анализ на родство.
- Кого с кем?
- Девки и насильника. Чутьё мне подсказывает, что они - близкая родня.
- Нужно что-нибудь более убедительное, чем твоё чутьё.
- Судья была удивлена, что потерпевшая хорошо относится к насильнику. Мне это тоже кажется странным.
- Ты меня не убедил.
- Ещё вот что. Родители парня - очень красивая пара. Очень! И потерпевшая - тоже красавица.
- Короче, кроме чутья, ничего предъявить не можешь. Какая вторая просьба?
- Товарищ полковник, позвоните, пожалуйста, в лабораторию. Пусть они побыстрее обработают "пальчики", которые я им принёс. Вы же их знаете, будут тянуть с экспертизой, сколько смогут.
- Ладно, потороплю. По идее, и так летать должны, я им здорово хвосты накрутил, но звякнуть мне нетрудно, - шеф набрал короткий внутренний номер, быстро переговорил и, повесив трубку, обхватил голову руками и стал раскачиваться, что-то нечленораздельно при этом мыча.
- Что случилось, товарищ полковник? - обеспокоенно поинтересовался Нежный.
- Ты меня в гроб загонишь, - со стоном откликнулся шеф. - Они уже закончили обработку.
- Так быстро? Аж не верится.
- Да, справились. Отложив всю остальную свою работу. Теперь вообще неизвестно, когда будут готовы результаты экспертиз по текущим делам. У тебя, майор, просто талант к саботажу.
- Что они нашли?
- Хоттабыч твой нигде у нас не числится. Как говорится, не был, не состоял, не привлекался. На твоих бумажках нет "пальчиков" никого из семьи приговорённого. Вот такие результаты.
- И это всё?
- Если бы! На многих клочках бумаги отпечатки потерпевшей! Той самой твоей красавицы! А на двух - рядом с ними "пальчики" Хоттабыча.
- А я что говорил? - обрадовался Нежный. - Ну, есть у меня чутьё?
- Ладно, пусть будет по-твоему. Распоряжусь, чтобы провели тест на родство. Сам-то что думаешь? Что она его сестра? Что твоё чутьё подсказывает?
- Чутьё подсказывает, что надо пообедать, хотя уже давно пора ужинать. На голодный желудок озарения у меня плохо получаются.
- Не включай дурачка, майор. Чего дальше в этом деле ждать?
- Письма. Может, бумажного, но скорее всего, электронного.
- Почему?
- Говорю же, чутьё. А ещё - если парня не собираются разбирать на запчасти, а готовят из него камикадзе, ему наверняка позволят переписываться с родителями и любимой девушкой, если таковая у него имеется.
- И что ты предлагаешь?
- Ничего. Нам их переписку не перехватить. Отправить письмо он может кому угодно, хоть дяде, хоть дядиной дочке. Очень развитая девчонка, кстати. Это она сняла фильм о Хоттабыче. А может, эти липовые террористы ещё какой-нибудь хитрый финт выдумают. Они не дураки, по части техники нам сто очков форы дадут.
- Тогда какое нам дело до этого письма?
- Надеюсь, папаша насильника мне его покажет.
- С чего вдруг?
- Думаю, он тоже не хочет, чтобы его драгоценного сыночка сделали шахидом.
- Может, ты знаешь и о содержании этого письма?
- Конечно. Инструкции, как на него ответить. Доказательство, что пишет не какой-то хрен с бугра, а их сын. Заверения, что у него всё в порядке. Наверняка немного телячьих нежностей. А между строк - вопль о помощи и просьба обратиться или к нам, или к федералам, если он думает, что его захватили не они. Если очень повезёт - указания, где его держат. Но почти уверен, что их не будет. Просто потому, что парень не знает, где он находится. Это уже придётся искать самим.
- Слушай, Нежный, если такое письмо действительно появится, я знаешь, что сделаю?
- Присвоите внеочередное звание?
- Нет. Посажу в СИЗО, как сообщника похитителей! А пока уйди отсюда. И не забудь отдать экспертам видео с Хоттабычем. Сказал бы мне кто, что придётся ловить джинна - дал бы в морду такому шутнику!