– Келвин! Да ты в своем уме! – ахнул Хмарь. – Какие предчувствия? Хочешь, заплатим магу за амулет или наговор, но ее надо брать!
– Ладно, не дави на меня, – поморщился главарь, прогоняя наваждение. – Я просто сказал о предчувствиях… А ее мы, конечно, заберем… Ты прав, за эту девку много заплатят, это точно.
Пленница демонстративно вздернула точеный носик и отвернулась.
– Темьян, – позвал Келвин. Тот дернулся, застигнутый окриком посреди зевка, и вопросительно посмотрел на главаря. – Сторожи ее, Темьян, глаз с нее не спускай.
– Может, пусть лучше кто другой? – испугался урмак. Он только теперь по-настоящему взглянул на пленницу. Она показалась ему такой маленькой и хрупкой, что он побоялся неосторожным движением ей как-то повредить. – Почему именно я?
– Потому, что я так сказал! – отрезал Келвин.
Темьян тяжело вздохнул: он, как всегда, не посмел ослушаться. Парень перевел растерянный взгляд на пленницу. Она насмешливо улыбнулась ему:
– Не бойся, бугай. Я не кусаюсь.
3
К вечеру разбойники добрались до хутора Пола Чесмана, который был старым приятелем Келвина. Одно время они вместе служили в армии барона Ливаги, но обоим быстро наскучило подчиняться чванливым и не слишком умным командирам, и они дружно дезертировали, занявшись каждый своим делом.
Чесман жил без семьи. Занимался охотой и выращивал на своем хуторе запрещенный во многих странах, а потому ценнейший табак, который потом контрабандой перевозил в соседнюю Беотию. По хозяйству ему помогали молчаливая полногрудая деваха и три апатичных невольника, предплечья которых украшали небольшие татуировки: красный круг с голубем внутри. Эта мета – признак раба – наносилась магами и служила своеобразным маячком и охранником, подавляя волю, эмоции и желания, так что постепенно заклейменный превращался в тупое, равнодушное животное в человеческом обличие.
После обычных приветствий разбойники стали лагерем, размещаясь в многочисленных сараюшках, а то и просто во дворе, прихватив с сеновала душистые охапки свежескошенного сена.
Келвин с особо приближенными разбойниками и семью пленницами устроились в доме. Темьян, как всегда, был рядом с ним.
Гостеприимный хозяин велел накрыть стол с крепким домашним вином, и пиршество началось. Деревенские девушки поначалу испуганно жались друг к дружке и отказывались от угощений, и только златокудрая красавица вела себя непринужденно. Она сидела между Келвином и Темьяном и с аппетитом пила и ела все подряд. Да еще командовала смущавшимся от случайных прикосновений ее руки урмаком, заставляя подавать ей самые лучшие куски и подливать вина. Впрочем, несмотря на выпитое, хмель, казалось, совсем не затуманил ее разум.
Келвин все посматривал на нее и наконец не выдержал:
– Ты кто такая, а? Больно смелая.
– А мне терять нечего, – обаятельно улыбнулась незнакомка. – Я ведь и вправду беглая.
– От отца да нелюбого жениха? – саркастически усмехнулся Келвин.
– От жертвоприношения!
Темьян затаил дыхание, боясь пропустить хоть слово, – он кое-что знал о жертвоприношениях.
– Продали меня. Отец и продал. – Девушка помрачнела. – Так что не получишь ты за меня денег, никто не купит – побоятся.
– А я тебя в соседней Беотии продам, – не сдавался Келвин.
– ОНИ достанут и в соседней, – вздохнула незнакомка.
– Потом, может, и достанут, но я-то уже успею получить за тебя куары.
– Там видно будет. – Девушка легкомысленно махнула рукой и ударила кулачком по руке Темьяна. – Ты что рот разинул? Вина мне еще!
Вскоре мужчины опьянели, стали поглядывать на пленниц с определенным интересом. Кто-то кого-то уже сажал на колени и залезал под юбки. Девушки поумнее смирились со своей судьбой и не сопротивлялись, но некоторые плакали, пробовали отбиваться, и это еще больше раззадоривало разбойников. Послышался женский визг, мужской смех, треск рвущейся одежды.
– Эй, поосторожнее там, без вывихов и синяков! Нам их еще продавать! – прикрикнул Келвин на особо рьяных разбойников и окинул златовласую незнакомку масленым взглядом.
Девушка в ответ брезгливо поморщилась:
– Даже и не думай, понял?
– Это еще почему? Ты такая же невольница, как и они. Разве что во сто крат красивее, – игриво ответил Келвин. – Но если ты стесняешься при всех, мы с тобой найдем укромный уголок, где будем только вдвоем…
– Ты помнишь, что я сказала? Кто дотронется до меня без моего разрешения, умрет!
– Да неужели?
Келвин засмеялся, привлек девушку к себе и поцеловал, но тут же с криком выпустил, изумленно переводя взгляд со своего окровавленного плеча на нож в ее руке. Девушка сжимала обычный кухонный нож, с помощью которого только что ела мясо, так решительно, что стало ясно: она сумеет наделать дел и таким, не очень-то серьезным оружием! Но воинственная незнакомка совершила ошибку, не приняв в расчет Темьяна. Неуклюжий увалень в быту, в экстремальных условиях он имел реакцию атакующей кошки. Миг – и нож перекочевал к нему, а пленница только растерянно хлопала ресницами, не в силах понять, как это произошло. Все трое во время короткой стычки вскочили из-за стола, с грохотом опрокинув скамью. За столом воцарилось молчание. Разбойники пьяно таращились на них, не понимая, что произошло.
– Ах ты тварь! – прошипел Келвин и замахнулся на девушку кулаком.
Темьян перехватил его руку.
– Можно я уведу ее отсюда? – взмолился он. – Запру где-нибудь в чулане до утра!
Несколько мгновений главарь разбойников буравил всегда такого послушного урмака бешеным взглядом. Затем успокоился.
– Ладно, – разрешил он, – убери ее с глаз долой! – И, мельком глянув на пленницу, добавил: – Можешь сам позабавиться с ней, если захочешь. Только знай, она, скорее всего… – Он притянул Темьяна к себе и что-то тихо прошептал ему на ухо.
4
Урмак и пленница вышли во двор.
Наступила теплая звездная летняя ночь. Во дворе хутора там и сям светили факелы и костры, возле которых пировали пьяные разбойники. А вдалеке чернел лес, сливаясь кронами с темнеющим небом.
– Тебе не стоило злить его, – сказал Темьян, разглядывая далекую звездную черноту.
– А ему – меня!
Парень покачал головой.
– Келвин неплохой. – Он помялся и посмотрел на нее. – Женщины его любят, а он любит их. Ты ему очень понравилась. И если бы ты… ну… повела себя иначе, он, скорее всего, помог бы тебе спрятаться от стражников.
– Вряд ли! – фыркнула незнакомка. – Он слишком жаден и самовлюблен! – Она перевела взгляд на Темьяна. В неверных отблесках костров ее сапфировые глазищи показались ему двумя омутами, глубокими и притягивающими. – А вот ты… А ты тоже неплохой? А тебя женщины любят? А если с тобой я «поведу себя иначе», ты отпустишь меня на свободу?
Темьян растерянно глядел на нее, чувствуя, что тонет в загадочном сиянии ее глаз. Она негромко засмеялась, явно забавляясь его замешательством.
– Ну что ты застыл? Где же твой чулан? Пойдем скорее, – поторопила пленница.
Они прошли по двору и вошли в небольшой сарайчик, где хозяин хранил лопаты и другие инструменты. Темьян запалил плошку и приладил ее в уголке.
Девушка по-хозяйски огляделась:
– Здесь тесновато будет.
– Для чего?
– Ну… чтобы я повела себя иначе, – вкрадчиво ответила она, как бы невзначай распахивая разорванную рубаху.
Темьян машинально посмотрел на нее и уже не смог отвести взгляда. Его сердце дало странный сбой, а потом обрушилось гулкими, тяжелыми ударами и погнало кровь густой волной прямо в пах.
– Принеси сена и убери отсюда весь этот хлам, – деловито распорядилась пленница.
Ее голос вывел парня из оцепенения. Он смог кое-как восстановить дыхание и замялся у входа.
– Я не сбегу, не бойся, – разгадала его мысли девушка. – Вернее, сейчас не сбегу. Слово даю.
Это было произнесено таким тоном, что урмак поверил: да, она умеет держать слово. К тому же во дворе было полно разбойников, и ей так и так не удалось бы уйти незамеченной.