Темьян вздохнул и послушно пошел за сеном.
Когда он принес сена, она не утратила решимости, но слегка растеряла уверенность, сильно волновалась и прятала взгляд. Тем не менее девушка скинула рубашку и потянулась развязывать тесемку своих невообразимых маскарадных штанов.
– Я все равно не смогу отпустить тебя без разрешения Келвина, – честно предупредил Темьян и понял, что пленница не поверила. Она знала, что очень красива, и считала, что может заставить мужчину сделать все, что ей угодно.
– Ты долго еще будешь стоять столбом, бугай? Или решишься наконец подойти ко мне?
Обострившейся звериной интуицией Темьян понял, что за нарочитой грубостью слов девушка пытается скрыть неуверенность, и ему вдруг показалось, что наедине с мужчиной она впервые. Она напугана, но не видит другого выхода и пытается хоть как-то взять ситуацию под контроль.
Он остался стоять у входа. Мысли его путались. Горячее желание толкало к ней, но ощущение неправильности происходящего удерживало на месте.
– Послушай, я действительно не смогу отпустить тебя! – В его голосе прозвучала мольба.
– Ты так боишься своего главаря? Ты сильнее, я же видела! Ты можешь убить его и стать главным в банде. А я подскажу, как лучше это сделать…
Урмак помотал головой, отчаявшись объяснить, что ее слова – глупость, а все происходящее – нелепость. Она истолковала его жест по-своему:
– Понятно. Ты из тех идиотов, которым не нужна власть.
Девушка справилась наконец со штанами, оставшись полностью обнаженной. Видя его смятение, она обрела почву под ногами. Уверенно подошла вплотную, касаясь твердыми сосками его обнаженного торса. Задрала голову, пытаясь поймать взгляд парня своими загадочными глазищами.
– Если ты сейчас откажешься, бугай, то будешь жалеть об этом всю жизнь. У тебя никогда не было и не будет такой женщины, как я!
Глаза Темьяна изменили цвет: потемнели, став почти черными. Ах так! Он усмехнулся. Не было, говоришь. Пожалуй, стоит наказать ее за гонор и самомнение. Он честно предупредил, что не отпустит ее, а если она не поверила – что ж, это ее проблема.
Урмак подхватил незнакомку на руки, сделал три шага, опустился на сено, разделся и стал целовать ее, чувствуя под руками и губами упругую грудь и нежное, восхитительное тело. Она почти не отвечала на ласки, но и не отстранялась, и молодой человек никак не мог понять, нравится ли ей то, что он делает и готова ли она впустить его в себя или надо еще подождать.
– Пообещай, что потом отпустишь меня, – чуть задыхаясь, пробормотала пленница в перерыве между поцелуями.
– Нет.
– Что?!
– Я не отпущу тебя без разрешения Келвина.
– Ах так!
До нее наконец дошли его слова. Она обозлилась и попыталась скинуть его руку со своей груди и отстраниться. Куда там! Легче отодвинуть скалу.
– Не трогай меня! Я не хочу! Убери свои грязные лапы, обманщик! Сейчас же отпусти меня! Ты мне противен, урод!
Девушка лупила его кулачками и извивалась всем телом, пытаясь освободиться. Не отвечая, он заломил ей руки. Он уже не мог остановиться и плохо воспринимал слова. Ему казалось, что весь мир качается в жарком, сладостном тумане. Плевать, готова она или нет! Коленом он раздвинул ей ноги, собираясь войти в нее. И тут она перестала дергаться и заплакала – тихо и отчаянно.
Темьян окаменел, чувствуя на губах соленую влагу. Ему вдруг показалось, что внезапно его хлестнули по лицу мокрой тряпкой. Грязной и холодной. Наотмашь.
Несколько мгновений он смотрел ей в лицо, на трясущиеся, мокрые губы и крепко зажмуренные глаза с драгоценными капельками слез, потом отодвинулся. Надел штаны. Вздохнул, слушая ее сдавленные рыдания. Буркнул:
– Хватит плакать, не бойся, не трону.
В ответ она взревела громче и внезапно уткнулась мокрым лицом ему в плечо. Он на миг опешил, а потом неуклюже погладил ее по волосам, приговаривая:
– Ну-ну, не плачь. Не плачь… Испугалась? Ты девственница, да?
Девушка еле заметно кивнула, не отрываясь от его плеча, и шмыгнула носом. Только сейчас Темьяну пришло в голову, что она совсем еще девчонка, ей лет пятнадцать, не больше, и по меркам урмаков считалась бы несовершеннолетней, хотя у людей в этом возрасте девушек уже выдавали замуж. Но, судя по всему, то, что сказал Келвин ему на ухо, все-таки правда – она настоящая принцесса. Значит, и житейского опыта у нее совсем нет, а есть только гонор и спесь избалованной королевской дочки, которая впервые столкнулась с реальной жизнью и неумело пытается управлять людьми и событиями.
И еще Темьян подумал, что он полный дурак: сидит в обнимку с обнаженной красивой девушкой и целомудренно гладит ее по волосам, вместо того чтобы завалить на сено и продолжить начатое. Тем более что она сама напросилась, он не заставлял ее раздеваться. Подумаешь, заплакала! Кто же в Саарии обращает внимание на женские слезы! К тому же завтра она окажется собственностью какого-нибудь богатея, который не станет с ней церемониться. У тех, кто покупает себе женщин, правило простое: раздвигай ноги, детка, и улыбайся, а не хочешь повиноваться, получай розги. Так пусть уж лучше она лишится девственности с ним, с Темьяном, а он будет очень осторожен и нежен и постарается доставить ей удовольствие…
Словно прочитав его мысли, она заметно напряглась и тихо спросила:
– Можно я оденусь?
– Конечно! – Темьян почувствовал сильнейшее раздражение. В глубине души он надеялся на другое развитие событий: что она оценит его благородство и все же отдастся ему – просто так, безо всяких условий, потому лишь, что он понравился ей.
Как бы не так!
Испытывая болезненное разочарование, парень сел к ней спиной, поджав ноги и почти упираясь носом в стену сарайчика.
Она пошуршала одеждой и забилась в противоположный угол. Но вскоре опять осмелела и устроилась поудобнее, вольготно раскинувшись на мягком сене.
– Почему ты не носишь оружия? – спросила она.
«Стерва!» – подумал урмак и стиснул зубы. Неудовлетворенное желание отзывалось в паху мучительной болью, а чарующий голос незнакомки обернулся ножом, полоснувшим по обнаженным нервам.
– Ты что молчишь? – Она придвинулась к нему и провела пальчиком по широкому рваному шраму – следу от удара иззубренной секирой, который в числе прочих украшал его спину.
Темьян тихо выругался сквозь зубы. Он был зол на нее, на себя и на весь мир.
– Поговори со мной! – Кажется, девушка опять собиралась плакать.
Парень чувствовал на своей спине ее дыхание. Ему хотелось одновременно и ударить ее, и поцеловать.
– Темьян, – прошептала пленница и всхлипнула. Оказывается, она запомнила его имя!
– Ну что?
– Почему у тебя нет ни меча, ни кинжала?
– Мне не нужно никакое оружие, – нехотя ответил он, не оборачиваясь. – Я сам оружие.
– Как это?
Парень вздохнул. Отвечать не хотелось, но ведь все равно не отстанет.
– Я урмак.
– Вот как, – протянула она. – Конечно же! Как же я сразу не догадалась! Ты такой большой и сильный. И любишь ходить без рубашки и башмаков. А шрамы у тебя на спине, а не на груди.
Она совсем обнаглела: втиснулась между ним и стеной сарайчика, стала на колени, оказавшись лицом на уровне его лица, и стала бесцеремонно разглядывать. Ее сочные губы были совсем близко от его губ, а синие глаза таинственно мерцали в полумраке. Он хотел отвернуться, но девушка положила руки ему на плечи, удерживая, и молодой человек не посмел ее оттолкнуть.
– Так-так. Подбородок… пожалуй, квадратный… Лоб низковат, скулы грубоваты… Вы, урмаки, словно вырублены из камня.
Он все-таки вырвался и поспешно отвернулся. Она продолжала говорить:
– Да, ты урмак… Только у тебя все как-то сглажено, что ли. Не такие грубые черты. И потом, светлые волосы и темные брови – признак хорошей породы. Наверное, в твоих жилах есть капля человеческой крови: какая-нибудь знатная дама не устояла перед твоим мужественным предком. Да, для Звериного человека ты слишком смазливый. Хотя… – девушка презрительно хмыкнула, – кое-что у тебя точно нечеловеческое, раз ты сумел устоять передо мной, первой красавицей Ксантины. Ко мне, между прочим, принцы сватались. И какие! Красавцы, богачи. Манеры, воспитание. Не чета тебе, голодранцу. Самоцветы мне под ноги пригоршнями бросали за один только мой взгляд. А ты!.. Какой-то урмак!.. Разбойник!.. Посмел отказать… когда я сама предложила тебе – ничтожеству, зверю, тупому уроду…