Я высвободилась из рук Гарольда:
– Как ты, Уйма?
– Да что мне сделается? – он ухмыльнулся во всю широкую зубастую пасть. Подошел, покосился на мой посох, который я прислонила к подлокотнику кресла. Вдруг навалился на меня, обхватил медвежьей хваткой, я готова была запищать, как резиновая игрушка.
– Гарольд. Это девчонка меня вытащила. Меня. Вытащила.
– А сколько раз ты меня вытаскивал? – пробормотала я.
Гарольд обхватил одной рукой круглое плечо людоеда, а другой – меня:
– Я на минуточку… Только на одну минутку… поверил, что вы не вернетесь.
– А мы вернулись! – я захлебнулась нервным смехом. – Гарольд, Гарольд, что тебе сделал Оберон? За то, что ты нас… За это?
– Его величество, – поправил он механически. – Его величество ничего мне не сделал, потому что я должен был немедленно идти против кочевников. Мы отбросили их и освободили заложников, но на другой день началась заварушка у людоедов.
– Что?! – Уйма выпрямился.
– Да. Угробы заключили союз с Шакалами и двинули соединенные силы на Охру Костегрыза…
– Но ведь отец здесь, в замке!
Гарольд помотал черноволосой головой:
– Они на то и рассчитывали, что племя ослаблено. Тогда Оберон… его величество… освободил твоего отца. Охра возглавил свое племя…
– Он жив? – быстро спросил Уйма.
– Да. У нас для тебя есть новость… Не знаю, как ты к ней отнесешься, Уйма.
Уйма сжал мою ладонь.
– Ай!
– Извини, – пробормотал он, выпуская мою руку и глядя на Гарольда. – Какая новость?
– Хорошая новость, – послышалось от дверей.
Мы все разом обернулись.
Оберон прикрыл за собой портьеру. Поймал мой взгляд и вдруг улыбнулся так спокойно и ласково, что сразу же стало ясно: меня не будут ругать! Камень с души свалился, честное слово.
– Сестры-хранительницы спят. Я поставил вокруг Храма стражников, чтобы ни одна болтливая сорока не прилетела из замка и не обрадовала их раньше времени, – Оберон уселся в свое кресло. – Садитесь поближе. Надо поговорить.
Он был такой же, как всегда, – настоящий король. Спокойный и уверенный, и лучистый, что ли. При мысли о том, что Обещание так и не будет выполнено, принцессы поседеют и Оберон умрет, у меня горло сдавило – как будто Принц-деспот меня душил, а не Уйму.
– Ваше величество, – начала я, ломая этикет, не дожидаясь, пока меня спросят. – Я вот что придумала. Мы трех принцесс выдадим замуж, самых старых, а я… мы с Уймой потом второй раз пойдем за Печать. Мы там еще не все разведали. Разыщем еще двух принцев и приведем. Ведь уже большая часть работы сделана! Двух принцев проще найти, чем трех!
Оберон посмотрел на меня. Без упрека. Внимательно. Я замолчала.
– Я пойду, – проскрипел Уйма. – Я готов идти с магом дороги хоть за Печать, хоть куда.
– Никуда вам идти не придется, – тихо сказал Оберон. – Посидите десять минут тихонечко и послушайте вашего короля, ладно?
Мы с Уймой потупились, пристыженные.
– Мальчишку не нашли. Его видели во многих местах, в том числе на переправе через Ланс. Он спешил убраться от города подальше.
– Это плохо, – я опять не удержалась и перебила. – Он некромант, и довольно могучий. Ему нельзя доверять.
Оберон на секунду опустил веки:
– Я бы не хотел, чтобы по Королевству бегали некроманты, но сейчас не до этого. Главное вот что: я говорил с принцами. Для саламандры приготовили комнату с большим камином, он был страшно измучен холодом. Тому, что сидел в подземелье, я помог, теперь он стал сильнее и сможет видеть днем. Этот, которого называют деспотом… Боюсь, его нельзя выпускать из темницы. Ни сейчас, ни позже.
– Он жуткий человек, – я содрогнулась.
– Тем не менее он принц, и одной из наших красавиц придется выйти за него – в полном соответствии с собственным желанием, – холодно заметил король.
– Зато саламандра и бывший пленник – очень хорошие, – робко заметила я. – Особенно саламандра. Он…
Я запнулась, встретив внимательный взгляд Оберона.
– Простите, ваше величество, – сказала я, невольно втянув голову в плечи. – Я нарушила ваш запрет, я самовольно ушла за Печать…
– Об этом мы поговорим позже. Итак, судьба четырех принцесс решена – или будет решена в ближайшие дни. Саламандра женится на Алисии, это ясно, а вот остальные…
– Простите, ваше величество, судьба трех принцесс, – я чуть не заплакала. – Трех. Мы искали, но…
– Четырех принцесс, Лена, – мягко сказал Оберон. – Дело в том, что Охра Костегрыз, в неравной схватке одолевший и покоривший два враждебных племени, основал королевство. Независимое островное королевство. И сделался его первым королем.