— Ты имеешь в виду термит в ее черепе? Но этого мало! Псионические способности позволяют удалить подобные защитные устройства. Как ты думаешь, осталась бы она лояльной, если бы смогла...
— Довольно! — крикнула Флейм, нацелив гранатомет прямо в живот Тернеру. Ее голос дрожал от ярости; руки, управляемые компьютеризованным микромеханизмом, оставались тверды. — Я не позволю дерьму вроде тебя ставить под сомнение мою лояльность!
Тернер поднял руки, утихомиривая ее:
— Ладно, успокойся: если ты меня застрелишь, ты этим докажешь только, что я прав, и компьютер снесет тебе голову. Верно, компьютер?
— Подтверждение.
— Вот видишь?
Лицо Флейм исказилось в безмолвной ярости; после минутного молчания она выдохнула:
— Ну что ж, тем хуже для вас! После моей смерти корабль ядерным ударом загонит твою любимую планету назад, в каменный век, Слант!
— Но тебя-то уже не будет, чтобы взглянуть на это, правда?
Он заставлял себя говорить тихо и спокойно, взывая к тому отсутствию эмоций, которому некоторые из его личностей научились давным-давно на Марсе.
— Разрушение цивилизации планеты в случае терминации киборга из-за его недисциплинированности не обязательно, — вставил свое слово компьютер.
— Потребуется дальнейший анализ. Обстоятельства могут вызвать разрушение корабля до атаки, которую он предпримет.
— Видишь? Тебе, возможно, даже не удастся разрушить планету. А теперь успокойся. Мне жаль, что ты чувствуешь себя оскорбленной, но действительно очень трудно доверять тебе — ты слишком жестока.
Он говорил тоном взрослого, успокаивающего истеричного ребенка, хотя его внутренности выворачивало при воспоминании о горящей деревне.
Тернер смотрел, как Флейм боролась с собой. Напряженное до неузнаваемости лицо исказила странная гримаса. Ему было интересно, только ли одна личность замешана в этой борьбе, но он устоял перед искушением заглянуть в ее мысли. Он настроился на ее ауру, но не читал, боясь, что компьютер заметит и не одобрит этого.
— Хорошо, — пробормотала она наконец. — Пошли. Я хочу взглянуть на эти псионические чудеса. — Мысль, которая последовала за этим, была настолько интенсивной, что Тернер почти неумышленно телепатически принял ее.
«А когда мы их увидим, — подумала Флейм, — я пошлю их на тот свет!»
15
Пока они шли лесом, Тернер потихоньку нащупал в кармане снарк с самым большим зарядом и, сняв его с предохранителя, передвинул рычажок к отметке «максимальное напряжение», старательно скрывая при этом свои действия от Флейм. Он отнюдь не собирался позволить ей убить кого-нибудь из магов, особенно жену. Дай-то Бог, чтобы Парра и ее спутники были начеку и сумели защитить себя, когда они с Флейм подойдут к ним.
Единственным, что оставалось, была надежда на чудо. Тернер не мог предупредить их о гранатомете: Флейм шла в нескольких шагах от него с пальцем на спусковом крючке этого самого гранатомета, а компьютер внимательно следил за проявлениями любой псионической активности.
Обогнув дерево, Тернер увидел поляну, в центре которой стояли три фигуры в широких мантиях. Он оглянулся на Флейм.
— Я вижу, — сказала она. — Иди дальше.
Он стал спускаться вниз по короткому, покрытому хвоей склону. Его дыхание превращалось в облачка пара, плывущие впереди. Странно было не чувствовать ставшей уже привычной тяжести гранатомета на плече, как будто его пальто вдруг потеряло вес и свободно парило вокруг него.
Свет холодного серого дня сочился сквозь деревья, окрашивая в тусклые цвета темную землю.
Парра снова принялась что-то мысленно внушать ему, и теперь, находясь так близко, он без труда принял часть сообщения, — не как слова, но как понятия и образы.
Она представляла здесь Совет, и они послали ее передать, что они чего-то хотят.
Что именно они хотят, было непонятно: образы Парры представляли нечто яркое и сияющее, скрытое под чем-то темным и неописуемо отвратительным.
Тернер решил, что его, в сущности, мало волнует, чего там хочет или не хочет Совет; его возмутило только, что Парру использовали в качестве курьера. Что ему сейчас заботы верховных магов — этой недальновидной, элитарной, самонадеянной кучки псионических уродцев!
Парра наконец перестала сигналить.
Склон кончался канавой — руслом высохшей реки; ему видны были ледяные кристаллы на дне, в холодном полумраке, куда почти не проникал дневной свет. Он вскарабкался на другую сторону, потом обошел бурелом, и в поле его зрения оказались поджидающие их маги.
Все они, конечно, знали об их приближении и смотрели прямо на него, причем взгляд магов был дружелюбным и открытым.
— Привет, Сэм, — вслух сказала Парра. Она стояла между Азраделем и Деккертом, которых Тернер знал не только как старых друзей, но и как двух самых могущественных магов Праунса. На случай, если потребуется магия, она избрала себе наилучших спутников — она или Совет.
— Я оставила детей с Хейгером и Эннау, — прибавила она, не дожидаясь ответа мужа. — Я подумала, может быть, тебя порадует небольшая компания, просто так, чтобы не соскучиться.
Тернеру потребовалось всего мгновение, чтобы мысленно переключиться с интерлингва на диалект Праунса и сообразить, что Парра не хочет выдавать истинной причины своего прихода. Он не успел найти слов для Ответа, как его отвлекли.
Флейм, едва не наступавшая ему на пятки, вдруг резко остановилась.
— Что за чертовщина? — закричала она. — Слант, это же твоя жена!
Совершенно пораженный, он обернулся. Как Флейм узнала, кто такая Парра? Две женщины никогда не встречались, он был в этом уверен.
Потом его осенило: когда он разговаривал с Паррой на кухне — когда это было? Неужели только три дня назад? — компьютер наблюдал за ним, считывая данные с его все еще функционирующих телеметрических систем. И он не просто все видел, но и занес в память увиденное. В какой-то момент, прежде чем покинуть корабль, Флейм, должно быть, затребовала все эти данные, включая и видеопленки. Воткнув конец контрольного кабеля в гнездо на шее, она воспринимала, видимо, всю ситуацию так, как если бы сама была в Праунсе, на месте Тернера — правда, лишь в том случае, если телеметрические системы еще работают. А это казалось маловероятным. Хотя система подачи данных от его оптических центров в компьютер все еще действует.
— Ты права, — согласился он на интерлингве. — Это Парра.
— Что она-то здесь делает? Она должна быть дома, в городе!
— Почему? — воскликнул Тернер, искренне возмущенный самомнением Флейм. — Она имеет право идти куда захочет, как и мы! Знаешь ли, нормальная жизнь не остановится потому, что ты пришла сюда!
— Сэм, скажи что-нибудь, чтобы и мы поняли, — попросила Парра.
Незамедлительно подал голос компьютер:
— Гравитационные аномалии обнаружены в непосредственной близости от киборгов.
Не успел он ответить Парре и компьютеру, как Флейм крикнула:
— Ну что, Слант, ты все-таки не мог без хитрости! Но я не стану дожидаться, пока ты захлопнешь свой капкан! — И она нажала на спусковой крючок.
Значит, лихорадочно соображал Тернер, она переключила оружие с единичных выстрелов на автоматику. Оставляя красные огненные следы, со свистом вылетел поток ракет, осветив прогалину целым роем стробоскопических огоньков.
Миниатюрные вспышки ракет были непропорциональны размерам снарядов.
Взрывы последовали так быстро и часто, что звук их походил на раскат грома, только очень высокий по тону. А свет при этом был таким резким и ярким, что Тернера ослепило. Действуя по отработанному во время ученичества рефлексу, он не раздумывая выбросил защитный экран — телекинетический барьер против всех твердых тел, которые могли попасть в него.
Но в него не попало ничего, за исключением нескольких веток и с корнем вырванных растений. Флейм сконцентрировала огонь на магах — на других магах, не на нем.
Грохот внезапно умолк, сменившись шумом падающих вокруг него оболочек снарядов и треском, с которым валились ближайшие сосны. Когда прекратился звон в ушах и исчезли красные пятна вспышек, застилавшие глаза, он, поморгав, чтобы видеть яснее сквозь клубы черного дыма, огляделся.