Пару часов спустя я бессильно опускаюсь в кресло. Я устала, у меня болит голова, и я бессмысленно потратила время.
Маг меня переиграл. Больше половины бумаг на неизвестных языках. По внешнему виду букв я узнала ундландский и анварский. Еще один язык похож на тот, что показывал мне Элвин в Рино. Древнеирвийский. Но я не уверена до конца. О принадлежности двух других можно только догадываться.
Те бумаги, что я смогла прочесть, не представляют интереса. Списки дел, случайные цитаты, стихи — слишком хорошего качества, чтобы я могла заподозрить Элвина в авторстве, черновик письма, в котором маг цветасто и едко жалуется на скуку. Я возлагала большие надежды на два пергаментных свитка, но они оказались пусты.
После короткого отдыха я перехожу к книжному шкафу. В нем томик сонетов и с десяток трактатов по магии и алхимии. Половина снова на неизвестных мне языках, о содержимом можно догадываться лишь по миниатюрам и литографиям. Кроме книг в шкафу хранится несколько странных предметов. Еще более странных, чем те, что небрежно вывалены на бюро. Например, отделанный серебром сигнальный рог. Или деревянная резная фигурка сидящего на корточках существа с невероятно уродливым и злым лицом.
Мое внимание привлекает медное яйцо размером с кулак. Поначалу даже не само яйцо, а подставка в форме скрюченной человеческой руки. Красиво и страшно. Узловатые когтистые пальцы сжимают блестящую скорлупу, свет скользит по ней, играет, переливается.
Беру яйцо в руки. Оно теплое и приятно тяжелое, словно живое. По полированной поверхности пляшут золотые искры. Вглядываюсь в их кружение и вдруг понимаю, что это не искры.
Крохотные, сотканные из солнечного света женские фигурки. Обнаженные, с полупрозрачными крыльями за спиной. Как у бабочек.
Они скользят в вихре радостного танца. А меж небом и землей натянуты сотни блестящих медных струн, как на гигантской арфе. Струны поют, то нежно, то страстно, искрами на свету вспыхивают и гаснут аккорды, рождая новых и новых крылатых красавиц.
Золотые феи танцуют — совершенные в своей наготе, свободные и беспечные.
Смех перезвоном колокольцев.
Зов “иди к нам”.
Я встаю, расправив радужные крылья. Одежды спадают ненужным грузом.
Я умею летать!
Хоровод в воздухе. Рука об руку с сестрами.
Мы смеемся и кружим в вихре танца.
Гладкая скорлупа купола над головой и блестяще озеро меди под ногами.
Становится жарче. Озеро раскаленного текучего металла бурлит и вспенивается. В нежном пении арфы нарастают зловещие нотки. Танец ускоряется, струны звенят торопливо, тревожно. Все трудней поспевать за мелодией. Купол над головой наливается темным пламенем.
У меня кружится голова.
Все плывет, сливается в мельтешении золотых искр.
Вспышки света.
Бесконечный бег по кругу.
Арфа грохочет, взвизгивает, дребезжит — разнузданно и фальшиво.
Задыхаюсь. Сердце бьется, как сумасшедшее. Слишком быстро. Больше не могу так…
Щеку ожигает болью, и все прекращается в один миг.
Я сижу на полу и Элвин, склонившись, трясет меня за плечи.
— С возвращением к опостылевшей реальности, сеньорита, — его голос сочится ядом. — Как вам грезы бронзовой Вары?
— Что?
Я пытаюсь пошевелиться и вскрикиваю от боли. Мышцы задеревенели, по телу бегут кусачие мурашки.
За окном темно, комнату заливает безжизненный яркий свет от шара под потолком.
Вечер.
— Что случилось? — спрашиваю я дрожащим голосом. — Только что было утро.
— Случилось, что одна хорошенькая идиотка зачем-то полезла в мои вещи, — зло отвечает маг. — Как будто опыт со шпагой ее ничему не научил.
Смущенно отвожу взгляд. Зря я надеялась, что Элвин не узнает про обыск. Щека все еще пульсирует болью. Подношу к ней руку и не могу поверить.
— Ты ударил меня?
— Три раза, — подсказывает он.
— Ты. Меня. Ударил!
— А вы предпочли бы так и сидеть, пуская слюни на эту дрянь? — маг протирает бронзовое яйцо тряпицей, следя за тем, чтобы не касаться оголенной кожей поверхности, затем убирает страшную игрушку обратно в шкаф.
Я отворачиваюсь. Щека неприятно горяча, но сильнее боли возмущение. Он меня ударил! По лицу!
Элвин наклоняется, берет меня за подбородок:
— Тссс, не дергайся! Проклятье, похоже, будет синяк. Подожди, сейчас смажу.
Сдерживаю порыв крикнуть ему в лицо “Мне ничего от тебя не надо!”, вырваться и уйти. Так я сделаю хуже только себе. Он смазывает мне щеку мазью, потом резко дергает за ошейник, принуждая подняться.