— С маскарадом она помогла?
— Да. — Мальчишка говорил отрывисто, зло, но запах страха за время их разговора стал сильнее.
— Пятно на лице зачем нарисовал?
— Его в первую очередь замечают, на остальное уже не смотрят. — И добавил с вызовом: — Что вам от меня нужно?
— Убедиться, что ты здесь не по мою душу, — ответил Арон честно.
— Если бы я знал, что вы здесь будете, я бы следующего каравана дождался, — с искренним сожалением сказал мальчишка. — И что теперь? Собираетесь меня выдать? — Голос его почти не дрожал. Почти совсем не дрожал.
— Нет, не собираюсь.
Пауза. Потом:
— В обмен на что? — Тон говорил: Арона подозревают во всех существующих грехах одновременно. Уличная выучка: никто ничего не делает бескорыстно. Арон мог бы сказать — «ни на что». Ему в самом деле ничего не требовалось от мальчишки. Но ведь тот не поверит.
— Будешь моими ушами, — произнес он после короткой паузы. — С караваном что-то нечисто, поэтому слушай и запоминай все, что покажется подозрительным. Только на рожон не лезь.
— Понятно, — протянул мальчишка, и Арон заметил, как из его позы ушло напряжение, запах страха тоже стал меньше. — Осведомителем, значит.
— Какая у тебя главная стихия? — спросил Арон.
Мальчишка глянул подозрительно, но отозвался:
— Не знаю.
— Как так? — искренне удивился Арон.
— Так. — Мажонок вновь дернул плечом. — Мой первый мастер был огневик. Главная стихия у меня не огонь, это он точно сказал. Второй и вовсе — некромант. Тому вообще на мои способности к стихийной магии было плевать. Первый меня выгнал, от второго я сам сбежал. Вот. — Мальчишка попытался сказать это с независимым видом, но получилось жалобно. Он и сам это понял, скривился и отвел взгляд, начав со злостью пинать кривой корень, в этом месте вылезший из земли.
— Не научишься управлять Даром — сгоришь, — сказал Арон.
— Знаю, — буркнул мальчишка, — но хотя бы пару лет я протяну. А с такими мастерами, как мой последний… — Он оборвал себя, видно вспомнив, что чужаку нет дела до его проблем.
— Если окажешься полезен, найду тебе хорошего наставника, — неожиданно для себя пообещал Арон.
— Темные не бывают хорошими, — недоверчиво отозвался мальчишка. — Все они гады. Только бы мучить кого-нибудь беззащитного.
— Нормального наставника, — уточнил Арон, и не подумав спорить. Подобное отношение к Темным магам он вполне разделял. — Такого, у которого не мрут и от которого не бегут ученики.
— Такие бывают? — усомнился мальчишка.
— Одного точно знаю, — честно ответил Арон. — Думаю, мне он не откажет.
Мальчишка глубоко вздохнул.
— Я постараюсь оказаться полезным, тарэс, — произнес негромко. В голосе впервые не слышалось враждебности. Потом отвернулся, направляясь к лагерю.
— Подожди, — окликнул его Арон. — Зовут тебя как?
Мальчишка остановился, обернулся.
— Рикард.
Глава 8
Арон сидел, прислонившись к стволу дерева, и рассматривал звезды. Вот далеко на западе маленький огонь прочертил полосу до самого горизонта. Осень — время падающих звезд. Умирает, хоть и на время, природа, умирают и небесные огни.
На севере осенний звездный дождь видно лучше, за ночь порой удается насчитать несколько десятков метеоров. Южане, увидев огненный хвост, загадывают желания. На родине Арона так не делают: разве смерть звезды может принести что-то хорошее?
Со времени разговора Арона с мальчишкой прошло четыре дня, но мысли нет-нет и возвращались к нему. Вернее, к странному совпадению имен. Рикард. Нет, с его сыном этот Темный не имел ничего общего: ни внешне, ни по характеру, ни даже по силе и направленности Дара.
Ничего общего, кроме имени.
Но даже этой малости хватило, чтобы зацепить внимание и породить чувство ответственности за мальчишку. Право, какое Арону дело до чужого Темного? Будь этот Рикард хотя бы с севера. Окажись он хотя бы полукровкой. Но нет, чистокровный киранин, после покраски в черный цвет напомнивший смеска с южной кровью.
— Тибор! — окликнул его знакомый голос. На холме, где Арон устроился, появился Ресан. — Тибор, что ты здесь делаешь?
— Размышляю, — отозвался Арон. К некоторому его разочарованию оказалось, что получить дружеское расположение Ресана куда легче, чем Венда. Последний со всеми держался настороже, в разговоры вступал лишь по необходимости и ничего о себе не рассказывал. Ресан оказался куда проще: когда стало ясно, что Истен не собирается возобновлять оскорбительные инсинуации, юноша расслабился и решил, что жизнь прекрасна, а все люди мечтают о том, чтобы с ним подружиться.