«О-о-о, — протянул голос в голове Гарри, — у нашей маленькой свинки ведь завтра день рождения, тетушка хочет собственноручно привести дом в идеальное состояние».
Гарри с трудом сдержал улыбку и только молча кивнул, получив одно из любимых распоряжений — уйти прочь и не показываться дома. Когда его не хотели видеть (что значит постоянно), ему обычно велели сидеть в чулане и не шуметь. Очень редко ребенку удавалось где-нибудь погулять или заняться чем-то хоть немного интересным. Из игрушек у него был только солдатик, потерянный Дадли года три назад, а из книг — несколько старых журналов тети Петунии, по которым Крис когда-то научил его читать. Но даже их было бесполезно доставать из тайника, в чулане все равно не было электричества: строители и не подозревали, что вместо метел и швабр там будет жить маленький мальчик.
Если бы не Крис, чей голос Гарри слышал с тех пор, как себя помнил, он, верно, с ума бы сошел от скуки. Невидимый собеседник рассказывал невероятные истории о мире магии и волшебства, о странных местах и чудесных созданиях, шутил, давал советы, учил и, в меру своих возможностей, пытался защищать. Именно Крис когда-то заметил, что при разговоре с Петунией надо опускать глаза и спрашивать время от времени, чем он, Гарри, может помочь, дядя Вернон размякает, когда его называют мистером Дурслем, а Дадли никогда не зайдет в темную комнату. Правда, иногда случались и накладки. В частности, в школе вдруг оказалось, что Гарри уже умеет читать и писать, в то время как Дадли оказался самым слабым учеником. После этого Гарри на месяц заперли в чулане. Тогда-то он и узнал о Хогвартсе от Криса:
«Запомни, малыш, первое правило слизеринца — не выделяйся».
«Угу. А что значит слизе…?»
«Слизерин — один из четырех факультетов в Хогвартсе, а Хогвартс является английской школой чародейства и волшебства».
«Так у волшебников есть свои школы?»
«А как же! Еще есть свои магазины, заповедники, правительства и транспортные сети, есть даже свои города, правда, не в Англии, тут только Хогсмид. Ты что, думал, мы все заклинания уже с рождения знаем?»
«Ну… да. Ты ведь говорил, что магом нужно родиться, а больше им никак не стать. А я точно волшебник?»
«Точно. И даже сильнее меня, жаль, что нет возможности учить тебя по-настоящему».
«Но я ведь тоже пойду в этот Хогвартс, и меня там всему научат, разве нет?»
«Маловероятно. Во-первых, туда берут с одиннадцати лет, то есть нам необходимо ждать еще четыре года, а лучшее время для обучения именно сейчас, потом твоя магия станет не такой… хм, гибкой. А во-вторых, пока в школе Дамблдор, там не будут преподавать по-настоящему интересные вещи, и ты не станешь учиться с должным старанием».
Сам Крис не придал большого значения тому разговору, но Гарри на следующий же день, оказавшись в чулане, попросил научить его хоть чему-нибудь. С тех пор они практически каждый день отрабатывали взмахи палочкой, что у Гарри получалось очень хорошо, дуэльные стойки и позы, заставившие мальчика разочароваться в себе, а также изучали весь объем теоретических знаний, что еще помнил Крис. В основном это были чары, боевая и темная магия. Также наставник неплохо знал трансфигурацию, астрономию и историю магии, но имел весьма смутные представления о древней ритуальной магии, нумерологии, травологии и предсказаниях. Чем Крис гордился, так это своим искусством ведения разнообразных дуэлей, неоднократно повторяя, что в свое время был лучшим во всей Европе.
Он мягко перехватывал контроль за телом ребенка, показывая движения и жесты, чертил в пыли схемы и диаграммы, становившиеся все сложнее и сложнее, заставлял зазубривать состав зелий и заклинания, а перед сном рассказывал об истории магического мира и его обычаях. Изучал Гарри и иностранные языки, причем некоторыми, в частности русским, немецким и французским, к десяти годам владел не хуже чем английским. С горем пополам мог объясниться по-испански и итальянски, так как Крис и сам знал их очень и очень неуверенно, а посему не особо настаивал на изучении. Не совсем еще понимая, как может ему пригодится давно мертвая латынь, послушно отвечал, поддерживал беседу, вздумай учитель перейти на нее.
Солнце припекало макушку и било прямо в глаза, отражаясь от алых лакированных боков соседского мерседеса, так удачно отвлекшего тетку. Иногда казалось, будто яркий стальной красавец понимал их и старался помочь, за что Гарри был ему очень благодарен. Яркий золотистый свет словно стекал с красных черепичных крыш одинаково благоустроенных домов, зеркально отражающих друг друга, на аккуратные ухоженные садики, плясал на стеклах и раскалял асфальт. Из парка доносился веселый птичий щебет, детский смех и шелест листвы. Над соседней улицей парил длиннохвостый воздушный змей маленькой Эмми, который мальчику однажды удалось подержать в руках, когда он неожиданно упал к Дурслям в сад.