— И так же легко верну, — Крысолов закрыл глаза. — Знаешь, иногда маги грани не умирают, — невпопад заметил он. — Не все, только те, кто достаточно глупы и самоуверенны, чтобы полагать, будто они знают грань и умеют с ней работать. Рано или поздно они все хотят куда—то пойти и на что—то посмотреть.
— И не доходят?
— Как сказать. Доходят, — а вот эта улыбка Гарри совсем не понравилась. — Куда угодно, куда хотят. Думая, что выбираются на поверхность, они погружаются все глубже и глубже, пока не начинают терять личность и воспоминания — плату за пребывание там, где смертным нет места.
— Если бы я воспользовался гранью, чтобы оказаться в Лос—Анджелесе, я бы там и оказался, — прошептал Гарри. — Но не в настоящем, а в том, который создала для меня грань. А пытаясь вернуться, я только запутался бы в паутине наваждений. Верно? Но разве не для этого мне нужен ты?
— Гарри, я лишь часть грани. Как часть может быть сильнее целого? Я ведь сразу предупредил, что не могу спасти тебя от всего, что ждет там, но могу предупредить о том, что не совсем помогает выжить за гранью. Или совсем не помогает. А следовать моим советам или нет — полностью твое дело.
Гарри отвернулся к иллюминатору. Две змеи на браслете, серебряная и стальная, не останавливались ни на секунду. Из—за низкого давления на большой высоте в крови не хватало кислорода, и гоблинский артефакт, не предназначенный для работы в подобных условиях, сходил с ума, пытаясь сделать для хозяина хоть что—нибудь. Благо, Гарри предусмотрительно убрал из него все зелья. В организме и без них невесть что творилось. Но хуже всего отсутствие кислорода сказывалось на мозге. Даже думать ни о чем не хотелось.
Он сразу отказался от сопровождения неуравновешенного некроманта, велев тому отправляться на континент, и роль отца отыгрывал Крысолов, посторонним, наверное, кажущийся постаревшим отражением подростка. Крис перестал проявлять энтузиазм уже в аэропорту, а при посадке вообще нырнул в подсознание. И желания поболтать пока не проявлял. Гарри попытался уснуть, но мешали шум турбин и свист воздуха, слившиеся в настойчивый гул. И все же полет над океаном оказался занятием долгим и утомительным, поэтому в конце концов Гарри провалился в беспокойный сон.
Ему снова было одиннадцать лет, и профессор МакГонагалл ждала его у высокого табурета, держа свиток с именами и распределяющую шляпу. Мятые поля закрыли обзор, от артефакта тянуло пылью и нафталином.
— Так, что тут у нас? — скрипуче подал голос… табурет под его весом.
Гарри удивился:
— Разве нас должна распределять не шляпа?
— Ну, это кого как. Вот ты, например, чем думаешь?
— Головой, — обиделся Гарри.
— Н—да? Но ты на результат, на результат посмотри. И он мне еще будет рассказывать, что думает головой! — почему—то он говорил голосом Криса.
Лос—Анджелес от Лондона отличался разве что наличием пальм и всевозможными расцветками одежды. Лондонцы даже летом старались одеться если не строго, то хотя бы элегантно. Город работал, не зная выходных. Здесь же большинство выглядело так, будто собиралось на пляж. Солнце отражалось в небоскребах и слепило глаза, от асфальта поднималась волна удушающего жара. До тихой улочки в пригороде они доехали за пару часов, когда океан, от которого Гарри все это время жадно не отрывал глаз, на горизонте окрасился розово—золотым.
Еще не зная, что будет говорить, Гарри нажал кнопку дверного звонка. Крысолов прохаживался по дорожке, словно играющий ребенок пропускал серые плиты и ступал лишь на белые.
Через несколько минут на пороге показалась старушка с забранными в узел остатками седых волос. Гарри растерялся. Не такого он ожидал, не так должен был выглядеть неизвестный коллекционер. Но если бы в доме жил кто—то еще, она бы не пошла сама открывать дверь. Не спрашивать же напрямую, не покупал ли кто один древний артефакт в самый разгар магической войны. Одета старушка была как обычная маггла, чего доброго полицию вызовет.
Но гоблины не могли солгать, их связывал кровный договор. Выходит, искать следовало тех, кто жил в этом доме тринадцать лет назад.
— А вот и ты, Гарри, — голос у нее оказался тихий, надтреснутый, но живой. — Самое время. Проходи в дом.
Он неуверенно отступил на шаг. Палочку волшебница не доставала, агрессии не проявляла. Но ведь если она знает его имя — идиот, мог бы и замаскироваться, а не надеяться, что в Америке его и так ни одна собака не узнает! — то вполне может быть подослана Дамблдором. Умелый маг при желании и не такое из гоблина вытянет в обход всех договоров и клятв.
— Не надо ничего говорить. Я знаю. Идем, ты вовремя. А вот у меня времени совсем не осталось.