— Садись, дура! — крикнул Даффи и, не дожидаясь меня, первым прыгнул в седло. Я высвободил поводья, поймал Димеону, ссыпавшуюся на лошадиную спину прямо передо мной, ударил коня каблуками в бока, и мы поскакали — по площади, мимо торговцев, мимо обывателей, мимо стражников — пока те не поняли, что произошло. Шум позади стал ещё громче — было похоже, будто уже сам трактир трещит по швам, — так что мы с Даффи, не сговариваясь, стали подгонять лошадь и, лишь когда та миновала городские ворота и первые чахлые деревца остались у нас за спиной, перевели дух.
Глава третья, в которой Максим обрушивается на шефа с вопросами
В одном Аполлон Артамонович был прав: Сказка меняет людей. Не успело пройти и пары часов с момента моего превращения в охотника Даффи, а я успел уже провалить несколько квестов, разминуться с туристкой, которую мне поручено было беречь как зеницу ока, поприсутствовать на туманном процессе, закончившемся дурацкой погоней, устроить драку в таверне и, сваляв дурака, выдернуть из лап пьяных идиотов девушку неясно-сказочного происхождения. В своё оправдание мне оставалось сказать лишь, что, не сделай я этого, неприятности могли быть и посерьёзней. Верно, подумал я с облегчением, это я и напишу в отчёте: девчонка, которая с самого начала была явной сотрудницей Сказки, вела себя так нелепо, что сбила с толку меня, который, действуя полностью и исключительно в рамках официального образа, именуемого Охотником Даффи, решил проявить благородство и избавить наивную юную фею от посягательств со стороны хулиганов. Разумеется, весь этот отчёт был бы шит белыми нитками, ведь первое, чему учат волшебников, — это не вмешиваться в чужие истории и позволять, чтобы Сказка вершилась как можно более естественным образом. На это, подумал я в порыве отчаянья, я мог бы ответить, что, в соответствии с директивами, поступившими от начальства, действовал не как оперативный сотрудник, а исключительно как турист в образе упомянутого персонажа, при соблюдении достоверности которого позволил себе несколько отклониться от первоначальной задачи.
На этом месте я сдался. Не нужно быть всеведущим, чтоб догадаться, как отреагирует на такую наглую ложь Аполлон Артамонович. Разумеется, он будет вежлив и обходителен, будет спрашивать о деталях и отмечать великолепно выдержанную достоверность, а потом, может быть, просто предложит перейти в другой сектор или и вовсе укажет на дверь. Такое заключение, наконец, отрезвило меня: о чём я вообще думал?! Что наделал? С самого начала было очевидно, что «фее» ничего не грозит, ведь ни один сотрудник Сказки в здравом уме не зайдёт настолько далеко, чтобы настроить против себя толпу, с которой не в силах сам справиться. Но нет: мне показали полуголую девку, и я повёл себя, словно глухарь на токовище, решив продемонстрировать всему миру, какой я-де смелый и справедливый, а в результате другому сотруднику Сказки пришлось расхлёбывать кашу, мною заваренную, покуда я метался между своим антуражем и здравым смыслом...
Кстати, об этом ведь можно было поговорить.
Я натянул поводья, и лошадь свернула в лес. Димеона вела себя тихо — то есть о чём-то без умолку тараторила, но обращалась словно бы к миру в целом, а не ко мне в частности, так что слова её скользили задворками моего сознания, не выплывая на свет. Прикидывая, достаточно ли мы забрали в лес, чтобы спрятаться от погони, я думал о том, что два оперативных сотрудника, после долгой беседы насмеявшись вдоволь над взаимной неловкостью и своим приключением, возможно, и сумеют представить всё в таком виде, словно действия каждого из них были продиктованы необходимостью, а сценарий сорвался по чистой случайности. От таких мыслей у меня зарделись уши, и я, остановив, наконец, коня, спешился и помог слезть Димеоне.
— Максим Коробейников, оперативный сотрудник Русского сектора Сказки, — не отпуская руки своей спутницы, я поклонился — настолько элегантно, насколько это позволяла кривая ухмылка верзилы-охотника. — Рад нашей встрече.
Девушка долго вглядывалась в моё лицо так, будто видела перед собой учёного пуделя, который двадцать лет исправно приносил тапки, а теперь вдруг заговорил о погоде. Приехали, подумал я. Наверное, она думала, что я и есть её турист... Надурили друг друга, одним словом. Наконец, взгляд Димеоны стал более ясным, осмысленным, она всмотрелась в мои глаза и улыбнулась весьма дружелюбно. Ну, вот и всё, сейчас меня будут бить, подумал я.