Аполлон Артамонович перевёл дух и вдруг прищурился.
— Вам, кажется, неинтересно?
— Мне интересно, — сказал я равнодушно. — Я только не понимаю, зачем вы сейчас в такой спешке мне обо всём этом рассказываете. Вы специально нашли меня до того, как я встречу Викто... Веронику, ведь верно?
— Ох, Максим Андреевич, — маг вздохнул. — Вы порой так прямолинейны, что мне решительно нечего Вам ответить... Ладно, придётся идти напрямки. Вы, разумеется, знаете, что человек до посещения Сказки, человек в Сказке и человек после Сказки — это три разные, кхм, кхм, сущности?
Я кивнул.
— Ну, так вот. Вы обратили внимание, какой именно тип самовосприятия показал тест Вашей будущей спутницы?
— «Амазонка», — ответил я, не задумываясь. — Но, Аполлон Артамонович, это же полная чушь! Вы сами должны были читать биографию: спокойная, тихая девочка, малообщительна, в школе пятёрки, и вдруг — «амазонка»...
— Вы сомневаетесь в результатах?
— Я только считаю, что это не вяжется с остальным. Я запросил приложение к досье, я нашёл даже видео в социальных сетях, хоть вы этого и не одобряете, но, Аполлон Артамонович, я клянусь: нет там никаких амазонок. Может, «шаманка», да, с этим не спорю, это встречается у таких девочек сплошь и рядом, но здесь явно тихоня, а вы мне толкуете... То есть тесты.
Я замолчал, словно обиженный. Аполлон Артамонович собирался с мыслями.
— Максим Андреевич, — сказал он, наконец, как можно мягче. — Вы слышали о нашем — то есть не нашем, конечно, с Вами, а сказочном — последнем проекте?
— «Чёртова мельница»? — спросил я наугад.
— Что Вы, Максим Андреевич! Это старо, как былина, — чародей засмеялся. — Я Вам даже больше скажу: её уж построили и даже уже запустили, просто об этом пока что никто не знает.
— Запустили?..
— Нет, я говорю о работе внешне не настолько масштабной, но намного более глубокой с точки зрения проблем, которые она раскрывает. Я имею в виду проект «Гатчина» — Вам о чём-нибудь говорит такое название?
Я отрицательно покачал головой.
— И не должно, — губы мага сложились в самодовольнейшую улыбку. — Дело в том, что на этом проекте... Вы работали с Герасименко и, стало быть, в курсе, что такое «Эвридикины слёзки»? Ну, так вот: здесь мы сами готовим нечто подобное, но уже под полным контролем.
Я встал как вкопанный.
— «Эвридикины слёзки»? Но это же...
— «Смерть», Вы хотели сказать? Да, отчасти; а Вы знаете мотивацию?
Я взглянул на него, словно на полоумного.
— Мотивацию? Аполлон Артамонович, это же наркоманы...
— Да, — сказал чародей.
— А какая может быть мотивация у человека, сидящего на игле?
— Может быть, уверяю Вас, может быть! — маг неспешно двинулся дальше, и мне ничего не осталось, кроме как пойти вслед за ним. — Мир куда многограннее и намного разнообразнее, чем нам порой кажется... Впрочем, я имел в виду нечто иное. Вы представляете себе, что может побудить Управление заняться разработкой чего-то подобного?
— Нет, — сказал я, стараясь этим коротким словом сказать как можно больше о том, что я обо всём этом думаю.
— Попробуйте угадать.
— «Пиротехнику» мы прикрыли, — начал я строить логическую цепочку, в глубине души удивляясь способности шефа даже самое простое задание одним своим появлением превратить едва ли не в экзамен. — Наркоманов мы, кого нашли, вылечили. Тем не менее потенциальный клиент остаётся. Стало быть, если Управление решит заработать на этом...
— Ответ верный, — сказал волшебник.
Я поперхнулся.
— То есть как — верный?! Вы хотите сказать...
— Максим Андреевич, — проникновенный тон чудотворца заставил меня замолчать. — В своём ответе на мой вопрос о том, чем мы занимаемся, Вы забыли упомянуть про образовательный аспект нашей работы... Про образовательный и научно-исследовательский. Позвольте напомнить Вам, что исследователи, скажем, от медицины зачастую разводят штаммы бактерий не просто опасных, а смертельно опасных. А Вы знаете, для чего? Для того, чтоб узнать, как они развиваются, для того, чтоб понять, что нам делать, если что-нибудь выйдет из-под контроля... Вам ясно?