Я набрал в грудь воздуха, стараясь собраться с мыслями.
— Транс это был или нет, — начал я медленно, — но налицо замещение личности.
— В самом деле? — притворно всплеснул руками старый волшебник. — Спасибо, что открываете нам глаза! Надеюсь, на этом Ваши наблюдения не заканчиваются?
— Нож в воздухе удерживала она... Говорившая через Димеону, кем бы она ни была, — продолжал я. — И, кажется, её же руками.
— В самом деле?
— У Димеоны не хватит на это реакции.
— Вы хотите сказать, что её реакции замедлены? При классе «Лесная нимфа»? — спросил незнакомый волшебник, сидевший слева от входа.
— Я хочу сказать, что, проповедуя, она не замечает никого и ничего вокруг себя, — ответил я. — Что в Вебезеккеле, что сейчас.
— Кстати, насчёт ножа, — повернув голову, я узнал Старцева, начальника Группы поиска. — Почему вы не забрали его, пока он висел в воздухе?
— Я хотел это сделать, — кивнул я. — Но она настолько контролировала толпу, что я не смог даже тронуться с места — голову будто ватой набили, я просто тупо стоял и смотрел.
— Вы хотите сказать, что и отца Петрадокса вытолкнула она? — спросил кто-то.
— Всенепременно, — кивнул я. — Вблизи он не показался мне настолько хорошим волшебником, чтобы сопротивляться — просто высокий крепкий старик.
— Вы уверены?
— Я уверен, — я снова кивнул. — Сами посудите, кому в здравом уме придёт в голову швыряться реликвиями в сторону той, от кого неизвестно, чего ждать?
— Хорошо, что посох в порядке, — сказал другой голос. — Если бы артефакт был утерян, у нас могли бы быть неприятности.
— Что-то ещё? — спросил Аполлон Артамонович.
— Да, — кивнул я. — Она — говорившая через Димеону — знает, кто я такой. Зувр решил, что последние слова перед выходом из контакта были обращены к нему, но я уверен, что она имела в виду меня.
Волшебники переглянулись.
— Ладно, к этому мы вернёмся... Что было дальше?
— Мне кажется, это не был болевой шок, — продолжил я. — При её физиологии такая царапина могла бы зажить за неделю. Возможно, кинжал был отравлен, но я сомневаюсь, что это так.
— Что в таком случае?
— Истощение после сеанса связи с медиумом. Слишком быстрая перестройка плюс огромная выкладка. Всё равно что меня сейчас заставить бежать марафон, а потом ещё слить остатки энергии.
Маги вновь обменялись взглядами.
— Вы засекли, откуда шла передача? — спросил кто-то.
— Нет, — ответил я. — Я не смог зафиксировать даже сам факт передачи.
— Значит, есть основания полагать, что воздействие было внутренним, а не внешним?
— Нет, таких оснований нет.
Шу-шу-шу...
— Вам известен третий механизм? — спросил Аполлон Артамонович.
— Нет.
— Тогда, если Вы отрицаете внешний и внутренний...
— Я ничего не отрицаю, — терпеливо объяснил я. — Просто от девочки фонило так, что перебивало всё вокруг. Без аппаратуры это было невозможно проверить.
Шу-шу-шу...
— Объясните нам, что вы пели у Зувра, — попросил незнакомый маг.
— У Зувра? А что мне ещё было делать? — возмутился я. — На глазах у человека совершено преступление, а он лишь надул щёки и думает исключительно о политике... Ненавижу таких.
— Вы могли бы попробовать припереть его к стенке, — предложил маг.
— И что бы это дало? — спросил я. — Он стоял у меня за спиной, он всё видел, но продолжил действовать так, как ему было велено сверху.
— Однако теперь у вас могут возникнуть определённые... Сложности.
— Я надеюсь, — кивнул я.
Шу-шу-шу...
— Что вы намерены делать? — спросил Аполлон Артамонович.
«Наконец-то! — подумал я. — Они выслушали факты, они завершили анализ, они поняли, что мало знают, и теперь спрашивают меня, что я собираюсь предпринять. Как предсказуемо!..»
— Во-первых, — сказал я медленно, — я намерен по-прежнему защищать Димеону и быть рядом с ней.
— Защищать? От кого?
— От самой себя, в первую очередь.
— Но вы не справляетесь, — сказал кто-то.
— И тем не менее, не будь меня там, последствия могли бы быть хуже... Ненамного, но хуже.
— Здесь вы правы, — неохотно признал голос.
— И, во-вторых, раз я, как вы верно заметили, не справляюсь, — я понял, что никто этого не ожидает, и очертя голову бросился в атаку. — Я намерен просить выделить мне напарника на этом задании.
В комнате повисло молчание.