Я пожал плечами:
— Полчаса, может, меньше.
— Хорошо... Тогда не задерживайтесь.
Я встал:
— Я могу идти?
— Да, разумеется. Напарника я Вам пришлю завтра, как обещал.
Я кивнул и направился к двери.
— Максим Андреевич, — нагнал меня голос старого мага.
Я обернулся:
— Да?
— Я Вам даже немножко завидую, — Аполлон Артамонович чему-то улыбался. — Учиться у такого сильного мага... Неопытного, возможно, но всё-таки.
Я молча ждал продолжения. Чудотворец прикрыл глаза.
— С посохом было проделано мастерски, — сказал он с той же странной улыбкой. — Подменить прямо в воздухе — и никто ничего не заметил.
— ...Вы же заметили, — недоверчиво сказал я.
Шеф улыбнулся чуть шире:
— Это моя работа.
Я кивнул и молча вышел за дверь.
[1] Лунь, как и Вебезеккель, является форпостом на границе Сказки, поэтому никакого Залунья — в особенности дальнего — со сказочной точки зрения не существует.
Глава седьмая, в которой Максим встречается со старой знакомой
Вечер прошёл бестолково. Вернувшись в камеру (спецдопуск, привязанный к моему маркеру, действовал безотказно, так что ни охранник, ни мой единственный сосед, казалось, не заметили моего отсутствия), я развалился на заменявшей кровать куче соломы и стал ждать. Ждать пришлось долго — час или полтора; наконец, наверху хлопнула тяжёлая дверь, и командир Зувр вместе с ещё одним стражником ввели в мрачный полуподвал напуганную Димеону. Я бросил на неё быстрый взгляд — девочка выглядела нормально, только плечо её украшала повязка, остро пахнувшая какими-то травами. Одета малышка была в потрёпанную больничную пижаму, чудом державшуюся на её тонкой фигурке. Завидев меня, друидка вымучено улыбнулась — я махнул ей рукой, мол, всё в порядке. Проповедницу отвели в соседнюю со мной камеру — даже, скорее, металлическую клетку полтора метра на два. Капитан для острастки подёргал замок и, кивнув, удалился вместе со своим спутником. Едва за ними закрылась дверь, я вскочил на ноги и прильнул к отделявшей меня от нимфы решётке.
— Димеона, как ты?
Девушка натужно улыбалась, неуверенно оглядываясь в крохотном помещении.
— Ничего... Даффи. Знаешь, они там все были злые, но ещё там был Оззи — он добрый, он лечит, меня тоже лечил, только он мало знает, потому что хотел дать мне не красный корень, а белые ягоды, когда все знают, что белые ягоды...
— Болит? — спросил я.
— Болит? — Димеона поглядела на своё плечо, словно только теперь заметила повязку. — Так, немного. Но Оззи сказал, что рана хорошая, потому что иначе он меня не отпустил бы, но раз рана, в общем, хорошая...
В это время тюремщик, которому надоело скучать в своём углу, вальяжной походкой приблизился к нам и прикрикнул:
— Р-р-разговорчики!
Лесная нимфа испуганно замолчала, переводя растерянный взгляд с него на меня и обратно.
— Он имеет в виду, что нам не следует разговаривать, — перевёл я, отступая вглубь камеры. — Здесь это не разрешается — правильно, офицер?
— Хм, — стражник кисло усмехнулся, продолжая беззастенчиво изучать вновь прибывшую через решётку. — Это, что же, твоя подельница?
— Ну... — я пожал плечами, сделав максимально неопределённый жест рукой. — Так скажем, знакомая.
— С тобой-то самим всё понятно, рожа бандитская, — продолжал тюремщик рассуждать вслух. — А тебя-то как угораздило к нам попасть, деточка?
Это был неверный ход: деточка два раза хлопнула глазами, наморщила прелестный лобик — и принялась рассказывать, как её угораздило. Стражник сначала слушал в растерянности, но простота и открытость лесной жрицы подкупали, так что, смекнув, что это надолго, он принёс из угла свою табуретку и, усевшись напротив нас, стал с комфортом внимать представлению. Я сел на пол, прислонившись спиной к железной решётке, и тоже стал слушать.
Димеона начала с тех далёких времён, когда она жила в лесу с сёстрами, и до событий сего дня дошла только минут через сорок — на счастье, обстоятельства нашей встречи она благополучно перескочила, упомянув их вскользь и настолько бессвязно, что понять чего-либо было нельзя. Мои надежды на объяснение сцены на площади, впрочем, тоже не оправдались: проповедуя, друидка не замечала вокруг ничего, так что весь рассказ уместился у неё в одно предложение.
— Димеона, постой, — попросил я, поскольку раздобревший к тому времени стражник уже благосклонно пропускал мои реплики мимо ушей. — Ты, что же, совсем ничего не помнишь?